– Будем надеяться, что эфирные мосты по-прежнему нас выдержат, – ответил доктор Морком.
Он сел, уступив в этой патовой ситуации. Уншлихт продолжил лекцию, нахмурив брови.
После ее окончания Питер догнал его в большом зеленом дворе Тринити-колледжа.
– Доктор Уншлихт.
Философ обернулся и склонил голову набок, как озадаченная ловчая птица.
– Я не понял вашу главную мысль, – сказал Питер. – Вы считаете математику истинной или ложной?
– Моя идея в том, что тут нечего обсуждать. Или, если кто-то начнет это обсуждать, я отброшу эту идею и найду другую. Научитесь смиряться с противоречиями, юноша. И тогда, возможно, мы еще поговорим.
Он ушел, а Питер так и стоял посреди двора в полной растерянности, как воздушный змей с обрезанной веревкой.
* * *
Семь лет спустя Питер вошел в самое сердце крепкой математики – в картотеку.
Прикасаясь к его руке словно перышком, Астрид с ослепляющей скоростью провела его к первой папке. Во время мысленного путешествия цвета папок слились в серый туман, превратившийся затем в кубическое пространство, со всех сторон окруженное полками и освещенное янтарным гиперсветом. Куда бы ни повернул голову Питер, везде изгибались углы. Питер и Астрид находились внутри бесчисленных гиперкубов, составляющих стопки папок. Трудно поверить, что всего тридцать лет назад Секретная служба начинала работу в маленьком здании на Чаринг-Кросс-роуд.
Астрид подлетела к полке наверху, у самого потолка, вытащила толстую папку и протянула ее Питеру.
– Ну вот, мистер Блум. – Ее пустое лицо светилось розовым. – Чем я еще могу помочь?
Питер выпустил папку и притянул Астрид к себе. Он поцеловал ее лицо без губ. Кожа была, как мыльный пузырь, – скользкая и пружинистая. Питер лизнул узелок ее лусита, и Астрид тихо застонала.
В Стране вечного лета у Питера было мало любовниц. Хотя он и находил викторианскую мораль, не одобряющую плотские удовольствия в эфире, смехотворной. Вот только в Стране вечного лета нагота означала буквальное обнажение души и всех ее секретов. А поэтому даже сейчас его мыслеобраз оставался полностью одетым и четким. Он толкнул собственный лусит в глубину эфирного тела Астрид, но лишь ласкал ее лусит, не проникая в него.
Было бы так легко слиться воедино. А ведь Вечно Живой и есть логическое завершение подобного союза. Астрид притянула его ближе и прижалась луситом. Ее пальцы превратились в нити эфира и обтекали спину Питера. На мгновение они оказались мучительно близко. В его руках находилось лекарство от одиночества, возможность полностью слиться с другим. Астрид же тянулась к его телесным воспоминаниям, к миру живых, ко всему тому, что она потеряла. Но Питер не мог ей этого дать.
