– Мы вроде бы встретились не для того, чтобы обсуждать моего мужа.
– Конечно. Просто я в курсе, как обстоят дела с твоей пенсией и Билетом.
Рэйчел промолчала. Дождь почти прекратился. И даже приятно было ощущать на лице морось.
– Прости, – сказал Блум. – Я не хотел переходить границы.
– Ты и не перешел. Просто сейчас… все сложно. – Она помедлила. – Можешь рассказать подробнее о том, что ты видишь? Каково там?
– Ну, примерно как описывают в книгах, более или менее. Твоя мать ведь в Летнем доме?
– Питер. Я не хочу услышать о четырехмерных капитанах и трехмерных кораблях или еще какую-нибудь избитую метафору. Расскажи о том, чего я не прочту в книгах. Что там хуже всего?
Блум задумался.
– Угасание. Оно пугает. Поначалу ты его не замечаешь. Прана, эфирная энергия, его останавливает – на время. Мысленные путешествия и создание мыслеформ усугубляют. Эфирологисты утверждают, что эфирные животные тоже когда-то были призраками людей, но столетия назад забыли свою истинную природу.
– Полный кошмар. Я слышала это слово, но не понимала его значения.
– Государственная служба умерших этого не афиширует. Но если получать достаточно праны, оно почти незаметно – за многие годы теряются крохотные воспоминания то там, то сям, и случается это не с каждым. Но есть и прекрасное. Летний город иногда поет. Как музыкальный дождь. Там есть один человек, угасший, он предсказывает судьбу около Крепости. Слушает кирпичи-луситы. Поначалу я считал его безумным, но если хорошенько прислушаться, то в стенах можно расслышать шепот каменных душ.
– Выходит, быть мертвым не проще, чем быть живым. И хорошо, и плохо.
Несмотря ни на что, рассказ заворожил Рэйчел. Призраки редко обсуждали Страну вечного лета, но всегда с жадностью слушали про мир живых. Она укорила себя за то, что так легко отвлеклась. Она ведь больше не малышка, верящая в волшебное королевство.
Дождь прекратился. Тучи стали серо-розовыми, отражая городские огни. У горизонта на небе подмигивала одинокая звезда.
– Чем больше времени я провожу в Летнем городе, тем больше плохого замечаю, – сказал Блум. – Некоторые его места совсем не так приятны. Есть целые кварталы угасающих, похожие на дома для умалишенных, и никто не дает им прану. А еще есть рудники душ, глубоко в ката. Весь город построен на труде шахтеров, но их заслуги никто не ценит.
– Ты говоришь прямо как коммунист, – сказала Рэйчел.
Это была ловушка. Он пытается прощупать ее на предмет симпатий к левым, а обмануть его сложно. Макс предупреждал, что следует этого ожидать.
