... из благородных Племен Богини Дану был этот достойный муж. И решил Мананнан принять приглашения героев. Когда же решил дать пир в своем жилище Бодб Дерг, сын Дагда, послал он гонцов к Мананнану, дабы явился тот со своими людьми.
Не место здесь говорить, что там случилось да как, скажем лишь, что не было там никому ни в чем недостатка. Так объехал Мананнан каждый из сидов, а когда узнал об этом Элкмар, то посчитал недостойным и неподобным, чтобы забыли его благородные мужи, и послал к ним с приглашением своего приемного сына, Энгуса Ока, сына Дагда. Прибыл тогда Мананнан на берег зелено-водной Бойн. Свежим тростником был устлан перед ним прекрасный Сид ан Брога, когда подошел Мананнан к воинам перед кре постью. Вот какова была она внутри — дивный пол от двери до двери весь из меди с узорами светлой бронзы, а на том полу прекрасные серебряные ложа с заостренными, словно ключи, углами, со сладкозвучными птицами на этих остриях. Немалое увеселение для верховного короля, даже если не имел он[158]... но слушать ... для радости юношей и услады девушек над руко дельем и звука искусно переставляемых фигур фидхелла. Но составил бы рассказ о том доме без малого целую книгу, если бы кто затеял его. Были на том пиру все из могущественных воинов Племен Богини Дану и благородных мужей Тир Тайрнгире, и не сыскалось бы среди них вождя или короля, кто не желал бы себе такого дома.
Пошел тогда Элкмар к месту совета и собрания и позвал к себе своих людей да управителя по имени Диху, и сказал им:
— Отправляйтесь к лесам, водопадам и рекам Ирландии, чтобы добыть птицу, рыбу и оленину для верховного короля.
Ушли тогда сам Диху и его сын, славный юноша по имени Рок, сын Диху. А вожди между тем собрались на пир, и сам Мананнан сел с воинами, Бодб Дерг сел по его правую руку, а Элкмар у той руки, что в каждой схватке держала щит. Эхдонн Мор, сын Мананнана, сел со стороны королевских покоев, а по правую руку героя сел Абартах. На юг от него сел Сидмалл, а дальше уже все воины расселись так, как пристало и положено было каждому, а Энгус со своими людьми усаживал их и подавал лучшие напитки да кушанья, так что недолго спустя охватили всех хмель и веселье.
Три дня и три ночи провели так воины, а к исходу четвертого дня повелел Мананнан всем уйти, так что не осталось в доме ни одного из вкусивших жизнь сыновей женщины, никого вовсе, кроме самого Мананнана и Энгуса. Обратился тогда к нему Мананнан и сказал так:
