От светлоструйной Боанд с сотнями пристаней
до многолюдного Комар Три Усци
[144] холодного.
От Комар с любезным ...
до ущелья свирепого Пса, что Гласом зовется
[145].
От Белах Конглайс того, прекрасна улыбка,
до простора зеленого Луймнех
[146], что в корабли стучится.
От пристани на Луймнех, зеленой долины,
до зеленолистной Дробайс опять, о которую плещется море.
Воистину мудро деление дорог,
прекрасно установление пяти частей.
Острия королевств у Уснеха сошлись,
тот камень они поделили на пять.
Потом наказал Финтан, что подобает считать пять пятин Ирландии из Тары и Уснеха, а тем взять по части их всех. На том месте распрощался он с мужами Ирландии и вернулся в Дун Тулха, что в Киаррайге Луахра, где одолела его немощь и сложил он такую песнь:
Долгая жизнь моя ныне слабеет,
дряхлость мне больше идти не дает,
обличье свое теперь уж не изменю,
я Финтан, сын Бохра.
Целый год был накрыт я потопом,
во власти небесной Творца,
потом еще тысячу лет я отрадных
после потопа один был.
Потом прибыл славный чистейший народ,
что на Инбер Байрхе жил,
благородной женщины стал я супругом,
Айфе, дочери Партолона.
Немалое время потом
современником был Партолона,
пока не пошло от него
без числа и без счета потомство.
Мор греховный напал вдруг на них,
к востоку от Слиаб Элпа,
оттого-то тяжелый удар
зовется в Ирландии Тамлахт.
Тридцать лет миновало потом
до прихода потомства Немеда,
между Иат Боирхе древним,
травами жили, не зная раздоров.
На Маг Райн
[147], божья мудрость — опора,
я сосватал Эбленн с лучезарною кожей,
Луга сестру, Киана с Этлиу дочь,
неукротимо стремление.
Я помню рассказ обо всем знаменитом,
предание о Маг Райн,
в битве жестокой при Маг Туиред
потомство изгнали Гомера.
Лес огромный с тонкими ветвями
был здесь во времена Племен Богини Дану,
пока не увезли его к востоку корабли
фоморов после смерти Балора.
дочь Тога серых волн морских,
женщиной она была тогда,
чьим именем назвалась Слиаб Райзен.
Лекко, дочь могучего Тала,
и Мид, заложников хвалы,
нашла на холме она их не в унынье
вместе с Мид с юго-востока.
Хотя сегодня я в Дун Тулха,
моя погибель все ближе и ближе,
правитель славный, что меня питал,
послал мне дряхлость ныне.
Великая грусть охватила его, когда увидел он знаки близящейся смерти, но, поняв, что назначил Господь принять ему смерть и не менять больше своего обличья, сложил он такую песнь:
