Сказки и мифы народов Филиппин | страница 7



, их неизбежная в конечном счете встреча с суженой / суженым, являющимися поначалу то в виде солнца, то в виде приемыша "лесной хозяйки" — алан, то в виде стайки птиц, то в виде ветки [30, № 3] и т. д., и вообще то значение, которое придается в сказаниях кросскузенному брачному обмену, нередко двустороннему ("Альгаба из Дагалы" [30, № 4, № 6 и др.]), говорят о силе мифического и в конечном счете родового элемента в сказаниях, между тем как непосредственные цели персонажей как будто сводятся к созданию моногамной (преимущественно) семьи и к построению личного счастья (характерно, что в упоминавшемся уже сказании, не вошедшем в данный сборник [30, № 3], Апони-болинаен очаровывает Апонитолау в первую очередь своей женской красотою, в то время как брак с Гимбангонан для него невыносим просто потому, что она "очень большая"). Что же касается двукратного появления Апонитолау в виде жалкого рыбака Дагдагалисита [30, № 9] и в виде грязнули Кагкагакага [30, № 10], они могут быть истолкованы как влияние эстетики "низкого", в конечном счете объясняющейся, по мнению Е. М. Мелетинского, началом эстетизации социально-обездоленного героя [см. 6, 240 и сл.][11].

Говоря об общем субстрате религиозно-мифологических представлений горных племен Северного Лусона, Вальдемар Штёр замечает, что равнинные илоканы, равно как и другие христианизированные народы Лусона, с одной стороны, и горные племена Северного Лусона — с другой, имеют, по всей вероятности, общие религиозные корни [66, 119; см. также 8, 641 и др.]. Ощутить эти корни в немалой степени позволяют мифы равнинных народов, а также моро[12]. Правда, это уже не мифы в строгом смысле слова, представляющие собой "рассказ о божествах и божественных существах, в подлинность которых народ верит" [14, 16] и которые на памяти Бартоиа рассматривались народами Северного Лусона как важное, если не основное, средство воздействия на окружающую действительность [см. 1]. Кое-где сохранилось еще отношение к этим рассказам как к достоверным историям об отдаленном прошлом [см. 43, 315][13], но в основном они дошли до нас в десакрализованиой форме в виде этиологических сказок, в сумме своей составляющих лишь около 8% утерянной во время второй мировой войны "большой коллекции" Фэнслера, при том что из этих этиологических сказок не более 15% имели отношение к основополагающим вопросам мифологии, а именно к происхождению человечества, его производственной деятельности, обрядов и обычаев, а также к происхождению космоса, космических тел и небесных явлений [38, XI]. Тем не менее и эти немногочисленные сказки говорят о многом.