— Кажется, едет, — чуть слышно произнес Боксер, словно боялся, что даже в этом глухом месте его кто-то сможет подслушать.
— Если кажется — перекрестись, — так же тихо сказал Паук. Его слегка подташнивало. «Неужели это страх?» Он вскочил на ноги. Собрал колоду.
— Да, пилит какая-то зараза… Давай, Боксер, на дерево.
— Не нужно, — отозвался из кустарника Зуб, и оба они вздрогнули, так как из-за волнения, которое каждый пытался скрыть перед другим, Даже забыли о своем «шефе на час». А он уверенно Добавил:
— Наш пассажир.
Зуб быстрым движением поправил ремень на Милицейском кителе и фуражку, надвинул ее ниже, чем это было дозволено предписанием, на глаза и не торопясь вышел на дорогу, постукивая по сапогам жезлом ГАИ.
— Цепляйте повязки да поживее. Я буду проверять документы. Ты, Боксер, идешь к кузову, Паук подходит с другой стороны кабины. Если водитель будет убегать — не задерживать.
Через несколько минут возле них притормозила «Колхида», которая была оборудована для перевозки скота. Зуб и Паук сразу же заметили, как побледнело лицо шофера.
— Что везете? Куда? — монотонно задавал вопросы Зуб, просматривая проездные документы. — Так и есть, — он сокрушенно покачал головой, — накладная липовая. — И двинулся к кузову.
Этого было достаточно, чтобы шофер выскочил из кабины и бросился в молодой осинник.
— Стой! — не очень убежденно крикнул Зуб.
— Стой, стрелять буду! — а это звучало уже почти с насмешкой.
Но куда там! Лишь треск хвороста да затихающее топанье ответили ему из осинника.
— А теперь быстро, дети мои.
Зуб сбросил форму, переоделся в гражданский костюм и отдал узел Пауку. — Доберетесь до города сами, — крикнул он, сидя уже в кабине.
Мотор завелся сразу, и «Колхида», медленно раскачиваясь, перевалила через мостик и попылила в сторону автострады.
На следующий день Олег Николаевич встретился с ними в парке. Компаньоны уже были в сборе и слегка навеселе.
— Молодым строителям новой жизни пламенный привет, — остановившись перед ними, поднял он руку в знак приветствия.
— Рады стараться. — Боксер даже слегка поклонился.
— Старайтесь, ребятки, но только одно твердо уясните на заре новой жизни: измена не прощается.
— Угу, — понимающе издал Цыпа.
— Я уже предупредил их, за измену буду гасить, — сказал Паук.
— Вот и ладно. Ты, Паук, побудешь еще, а остальные могут без шума погулять. — Олег Николаевич улыбался, но провожал компанию полным безразличия взглядом. Потом он вынул из кармана пакет и передал его Пауку.
