— Нас это устраивает. Не так ли, девочки?
Шура промолчала. Диана попыталась возразить.
— Итак, все «за», «против» нет, — с металлической ноткой в голосе произнесла Марго. — Чао, мальчики, нам пора. А тебе, Цыпа, спасибо за лотерейный билет, смелее приобретай их, чаще и нас не забывай…
— Подыщите подружку для Хорька! — кинул им вдогонку Паук.
— Уже, считай, есть лисичка-сестричка! — девушки рассмеялись шутке Марго и вышли.
— Центровые хуны, — заметил, убежденно покачав головой, Боксер. — Пора ими заняться.
— Займемся. Куда денутся? — на лице Гурова появилась снисходительно-ехидная улыбка.
— Эй, Папа, обсчитай-ка нас…
Из ресторана они вышли какими-то задумчивыми. Позади шел Боксер с гитарой и все пытался что-то спеть. Цыпа по обыкновению молчал, а Хорек не сводил глаз с Паука, готовый тотчас исполнить его любое желание. Паук вдруг остановился.
— Ну, что?
Все молчали.
— Что, говорю, делать будем?
— Когда? Сегодня или з-завтра? — Боксер икнул и дважды качнулся, не сходя с места.
— Судя по твоей сегодняшней роже, сейчас ты можешь только спать и притом один. Завтра что делать будем?
— Завтра? — боднул головой кого-то невидимого Боксер. — Завтра пойдем к д-девочкам.
— А хата? Хату где взять? — Паук повысил голос и затем смачно сплюнул. — Ко мне нельзя, у меня в доме своих кобелей навалом.
— У меня идея! — воскликнул Хорек. Все посмотрели на него с любопытством и с понятным удивлением.
— У тебя? Идея? — Паук даже сделал попытку улыбнуться. — Тогда выкладывай, Хоречек.
— Дом, который отселен, знаете? На Пироговской. Он под капитальный ремонт идет, но еще не скоро. У меня отец на том стройучастке работает. Говорит, раньше чем через полгода не начнем. А ведь квартиры…
Паук подхватил Хорька под мышки и закружил его над тротуаром.
— Качать его, ребята, какую идею, подлец, подал… Да мы в том доме такой притончик сообразим, что не только милиция, но и сам господь бог ни о чем не догадается. Итак, встречаемся завтра в парке. А сейчас пойду воспитывать предков.
Уже совсем стемнело, когда Гуров подошел к дому и как всегда услышал музыку, доносившуюся из окон его квартиры. На фоне полупрозрачной гардины мелькали, изламываясь, тени танцующих. «Обычная картина, — подумал Гуров, предок в институте, а у матери — гости». На душе сразу стало неуютно, домой уже не хотелось.
— Чем опечален, добрый молодец? — раздался голос за его спиной. Паук вздрогнул от неожиданности и отскочил в сторону. Из темноты ему улыбался Олег Николаевич. — А, это вы, — облегченно вздохнул Гуров. Чуть поодаль от шефа он увидел еще одну фигуру. — «Вероятно, Зуб».
