— Есть такое желание.
— Считай, что ты уже у меня. В совхозе, то есть, нашем. Работенку дадим неплохую — люблю молодые кадры. Только смотри, чего-нибудь такого, прежнего, не сделай. — Малюгин замялся, пристально глядя на Федора.
— По своей воле не раскручусь. Стараться буду, увидите.
— Вот-вот, хочу верить. К Дранову пойдешь кладовщиком. Завьялов несколько удивился этому своему назначению. Но тут же, подумав, решил, что это только для начала, к нему хотят присмотреться, узнать — чего он стоит, а потом уже подыщут для него более живую, что ли, более подходящую работу. А Малюгин уже протягивал ему руку, энергично потряхивая в другой телефонную трубку.
— Завтра же с утра найдешь Дранова на четвертом отделении. Пока все.
Федор осторожно прикрыл за собой дверь кабинета. Вышел на залитую августовским солнцем улицу поселка, сощурился, какое-то время стоял в нерешительности.
Центральная площадь поселка была замкнута лишь с трех сторон. Четвертая же была практически бесконечна и уходила через луг вдоль реки в поле, туда, где было главное богатство хозяйства — земля.
Невелика была площадь, но по-своему красива и соразмерна. И новое современное здание универмага, и старой добротной постройки массивный желто-серый дом какого-то бывшего казенного учреждения, и стройный граненый обелиск в центре площади, установленный в честь воинов-героев, несколько десятилетий назад дошедших отсюда до Берлина, и большой светящийся по вечерам стенд лучших работников совхоза — все здесь нравилось Федору. А вот и многооконное здание школы, куда он и решил направиться после разговора с Малюгиным.
Открыл высокие входные двери. До начала занятий оставалось несколько дней, и на всем лежал отпечаток послеремонтной чистоты и подчеркнутого порядка.
— Не скажете, как пройти к Василию Захаровичу? — обратился он к пожилой женщине, склонившейся над шитьем.
— К Захарычу? — переспросила та, не отрываясь от своего занятия. — Так он в боевом кабинете, милый ты мой, на втором этаже.
Поднявшись по лестнице, Федор увидел прямо перед собой дверь с табличкой: «Кабинет боевой и трудовой славы нашего края». Василий Захарович стоял возле длинного стола и раскладывал на нем какие-то фотографии.
— Федор? Хорошо, что ты пришел. И мне поможешь, и кое-что о местах узнаешь, в которых остановиться решил.
— А что это за фотографии? — Завьялов рассматривал лица незнакомых ему людей.
— Это все бывшие партизаны, подпольщики. Кто остался в живых. Всех их разыскал я, хотя многих еще не нашел и вряд ли уже найду. — Последние слова Василий Захарович произнес с легкой грустью.
