Чародейка-ведунья оказалась высокой светло-русой и сероглазой женщиной, одетой во все белое: предположительно белоснежный расшитый жемчугом сарафан, — видны были, правда, только манжеты, — летник переливчатого белого шелка и телогрею из дамаста, подбитую мехом полярной лисы, называемой русскими песцом. Проснувшись под ее внимательным взглядом, Август не только рассмотрел гостью, но и вполне прочувствовал свое состояние. Действие зелий, которые дала ему принцесса Анна, прекратилось, и к Августу вернулась боль, вернее, разнообразные ее проявления, различающиеся по испытываемым Августом ощущениям и по силе их воздействия. Ну и слабость, разумеется. Настолько беспомощным и так ужасно страдающим он себя не помнил, хотя ни раны, ни ожоги не являлись для него чем-то новым.
Будучи офицером на войне и бретером в светской жизни, Август был неоднократно ранен холодным оружием и пистолетными пулями. Досталось ему пару раз и в силу его весьма специфических научных интересов. Не все алхимические опыты и магические эксперименты безопасны, и не всегда заканчиваются, как задумано. Иногда случались досадные промахи или ошибки в расчетах, и тогда что-нибудь взрывалось или возгоралось в опасной близости от Августа. Однако так серьезно, как сейчас, он не был ранен, кажется, ни разу в жизни, и, разумеется, никогда не испытывал столь тяжкого страдания.
— "Воля Гелиоса" — не просто огонь, — словно прочитав его мысли, объяснила волшебница. — Солнечное пламя не только безжалостно. Оно ядовито. Ваши ожоги, граф, плохо поддаются обычному лечению именно из-за того, что через раны в вашу кровь попало "проклятие Гекаты" — очень сильный магический яд. То, что вы все еще живы, счастливая для вас случайность, вернее, удачное стечение обстоятельств. Вы ведь близки с сестрой Варварой?
— С Варварой? — не понял Август, неповоротливые мысли которого боролись сейчас с нестерпимой болью, угрожавшей затопить его и без того спутанное сознание.
— С Варварой-Теодорой, — подсказала чародейка.
— Теа, — наконец, догадался Август, вынырнув на мгновение из охватившей его агонии.
— Пусть будет Теа, — не стала спорить женщина, смотревшая на него без тени сочувствия, равнодушная и невозмутимая, как сфинкс, обитающий "по ту сторону Добра и Зла". — Она ведьма, вы ведь об этом знаете, не так ли?
— Так, — Август изо всех сил старался оставаться в сознании, но боялся, что долго не продержится.
— Ведьмам покровительствует Геката…
