Покачав головой, я потянулся и заложил руки за голову. Хотелось сказать, что создание электронной музыки сравнимо с игрой на музыкальном инструменте, но я даже рта не раскрыл.
– Я играю на пианино и гитаре. Еще на скрипке, но совсем чуть-чуть, получается не очень. – Она хитро смотрела на меня, будто изучала. Проверяла. – Но ты же умеешь читать ноты и писать музыку, да?
Я кивнул и поблагодарил Господа Бога, когда принесли кофе: Бонни наконец заткнулась. Я махнул свой кофе залпом, как газировку. Сэм поглядел, как я пью, и пробормотал, что принесет еще.
– Льюис хочет, чтобы мы, по крайней мере, придумали какую-то тему. О чем будет музыкальное произведение, что мы пытаемся сказать. – Девушка склонила голову. – Есть идеи?
– Не-а.
– Я подумала, может, что-то вроде времен года? Что-то связанное с природой? Тема: время летит, а мы, люди, не в силах остановить его бег.
Я закатил глаза.
– Да это будет просто бомба. Я прямо-таки слышу, как сквозь ударные ритмы, льющиеся из моего ноутбука, пробивается пение птиц.
Я опять вел себя как полный моральный урод, в смысле, еще хуже, чем обычно. Рядом с Бонни я не мог сдержаться.
Она устало потерла глаза.
– Кромвель. Нам нужно принять решение, окей? Необязательно делать это с радостью, но мы же можем работать вместе. Так поступают и поступали многие музыканты, и они создавали хорошую музыку. – Она отхлебнула кофе. – Мне нравится идея смены времен года, это позволит нам задействовать больше инструментов и темпов.
– Ладно, – фыркнул я.
Тут вернулся Сэм и снова наполнил мою кружку.
Бонни откинулась на спинку и сделала еще глоток, глядя на меня поверх кружки.
– Любуешься? – Я насмешливо ухмыльнулся.
Она пропустила издевку мимо ушей.
– Льюис сказал, в Лондоне ты был первым в классе.
Я замер, чувствуя, как напряглось все тело.
– Хорошо бы кто-то посоветовал Льюису попридержать свой гребаный язык.
– Можешь сам это сделать, если так хочется. – Она подперла рукой подбородок. – Слушай, а как ты сюда приехал? У тебя есть виза?
– Двойное гражданство. Я родился здесь, в Чарльстоне.
– Так ты американец? – потрясенно спросила она. – Не знала.
– Нет, я британец.
Девушка разочарованно фыркнула.
– Ты же понял, о чем я. Ты здесь родился?
– И меня увезли в Англию в возрасте семи недель. С тех пор я сюда не возвращался. Так что я такой же американец, как старушка Лиз.
– Кто?
– Королева.
Бонни даже не улыбнулась.
– Выходит, твои родители – уроженцы Южной Каролины?
– Только мама.
