– Минусы жизни в маленьком городке. Сплетни распространяются со скоростью света.
Я откинулся на спинку сиденья и стал смотреть на здания главной улицы.
– Отлично. Это очень мне поможет, если я захочу с кем-то перепихнуться.
Бонни безрадостно рассмеялась:
– Не унывай. Ты для них как новая, блестящая игрушка. Если девушки будут думать, что у тебя уже есть подружка, это сделает тебя еще привлекательнее в их глазах.
– Какое облегчение.
Бонни припарковалась перед кофейней «Джефферсон», вылезла из машины и забросила на плечо рюкзак, набитый тетрадками и бог знает чем еще. У меня в кошельке лежало десять долларов, а помимо кошелька в моих карманах ничего не было – разве что я засунул в них руки.
Я путешествовал налегке.
В этом заведении я еще не бывал, но оно ничем не отличалось от всех прочих кафешек в стиле хиппи, где мне случалось бывать: красные стены, в глубине зала притулилась маленькая сцена.
– Привет, Бонни! – воскликнуло сразу несколько голосов. Девушка провела меня к столику в конце зала, попутно улыбаясь знакомым, но когда мы сели, милая улыбка исчезла с ее лица.
Я стиснул кулак: эта перемена мне не понравилась, и меня страшно злил тот факт, что я вообще обращаю внимание на такую ерунду.
К нашему столику подошел какой-то парень.
– Как обычно, Бонни?
– Ага. Спасибо, Сэм.
– Ты сегодня без Брайса? Раньше я тебя без него не видел в дни занятий.
– У меня новый партнер.
Она сказала это таким тоном, будто сообщала о чьей-то внезапной кончине.
Парень поглядел на меня и кивнул так, будто понял причину разочарования Бонни. Козел.
– Мне самый большой кофе, какой у вас есть, – сказал я. – Черный.
Бонни открыла тетрадь.
– Итак. Думаю, нам следует начать с того, что мы можем сыграть. Это поможет понять свои сильные стороны.
– Я занимаюсь только электронной музыкой, так что у меня есть мой ноутбук. Драм-машина и все такое.
Бонни посмотрела на меня с каменным лицом.
– Мы не можем сочинить музыкальное произведение с помощью твоего компьютера и искусственно синтезированных ритмов.
Я закинул руки на спинку сиденья.
– Ничего другого предложить не могу. Я работаю с электроникой, и Льюис об этом знает. Он сам предложил мне тут учиться, сам меня выследил. Думаешь, я по собственной воле выбрал бы эту вонючую дыру?
– А больше ты ни на чем не играешь? Как насчет настоящих музыкальных инструментов?
Был в ее вопросе какой-то подтекст, словно она что-то обо мне разузнала, то, что я предпочел бы скрыть. Это напрягало.
