Я покидаю комнату, не оставляя следов. Загорелся красный свет — знак, что божества соберутся вокруг несчастной души внутри, чтобы вернуть ее с порога забвения, если это возможно.
Ванная освещена холодным светом. В зеркале я вижу свое лицо, мертвенно-бледное, с морщинами, которых раньше не замечал. Бросаю взгляд на запачканную кровью тряпицу в руке и роняю ее в раковину перед тем, как включить воду, чтобы смыть кровь.
Обескровленный язык светло-розового цвета. Плоть мягкая, соленая, оставляющая горькое послевкусие, напоминающее витающие в залах царства запахи. Тепло наполняет мое тело; настает эйфория, я чувствую себя как минимум равным божествам в белых халатах, ведь у меня есть дарованная Тенью Милосердия сила, которой они никогда не смогут обладать. Восторженно, почти любуясь своими действиями, я избавляюсь от куска материи, вымываю руки и лицо и проверяю, не осталось ли пятен на одежде. Я готов идти на встречу с возлюбленной.
Я возвращаюсь к ее трону, проходя мимо божеств и полубожеств, что суетятся в залах. Она отдыхает, ее золотистые волосы разбросаны вокруг головы и напоминают старинную корону. Я сажусь рядом с ней и беру за руку. Меня наполняет чувство глубокого удовлетворения; еще раз я могу продлить ее существование, сделать так, чтобы она осталась со мной. Какова бы ни была цена, как бы долго ни пришлось это делать, я буду подчиняться требованиям Длинных Теней. Когда я склоняюсь к ее руке, чтобы даровать ей поцелуй жизни, она отстраняется.
Удивленный, я поднимаю взгляд и смотрю прямо в похожие на темный лед глаза моей возлюбленной. Теперь в них нет любви, нет ярости, нет решимости, нет вины, нет страха. Так выглядит смирение, и оно наполняет меня отчаянием. Она отодвигает кислородную маску; ее впалые щеки желты, как и руки. Она шепчет:
— Не нужно больше. Достаточно.
Я цепляюсь за металлические прутья ее трона.
— Я был Тенью Милосердия, любовь моя, ради тебя. Прошу, не отвергай меня. Ты единственное, что стоит между мной и губительным безумием.
Она улыбается.
— Все хорошо. Я прощаю тебя. Но пора положить этому конец. — Ее рука покоится на моей. Я кладу на нее голову, чувствуя холодное прикосновение ее пальцев.
— Из нас двоих ты всегда была самой сильной, — говорю я приглушенно.
— Стань для меня Тенью Милосердия, — шепчет она в ответ.
Я поднимаю на нее взгляд.
— Я не могу этого сделать. Не проси у меня этого.
— Это бремя, которое ты должен вынести, любовь моя. — Ей тяжело дышать, и она вновь надевает кислородную маску, чтобы восстановить силы. Спустя минуту она обращает на меня взгляд наполненных слезами глаз и шепчет сквозь маску: — Освободи меня… Дай мне уйти…
