Гостомысл вопрошающе смотрел на толпу.
— Что скажете? Как решите, мужи новгородские? — будто эхо, подхватили последние слова посадника «концевые» старосты.
— Пропустить их с почётом! — воскликнули из вечевиков.
— Чего и спрашивать! Не в первый раз идут через Ильмень-озеро мужи норманнские!
— Всегда пропускали, пусть и теперь идут!
— Нет, так прежде не делалось! — вдруг послышался оклик. — Почём мы знаем, как там они с нашим посадником сладились!
— А и в самом деле!.. Может, Гостомысл душой кривит, в свою пользу дело гнёт?
— Прежде гости, коли у нас торговать хотели, сами с поклоном приходили на вече, а тут вон как!..
— Не пропускать, если сами вечу не поклонятся!
Вече вмиг заволновалось. Недовольство Гостомыслом давало себя знать. Среди недовольных были самые отчаянные новгородские крикуны, для которых всякого повода было вполне достаточно, чтобы пошуметь да покричать. В общем прибытие норманнских купцов, пробиравшихся по обычному пути из варяг в греки, не могло даже быть особенно выдающимся событием. Норманны в Новгороде бывали слишком часто, чтобы из-за них могла возникнуть какая-либо смута. Но в этом случае крикуны новгородские просто воспользовались случаем, чтобы выразить своё неудовольствие посаднику.
В толпе шёл оживлённый говор. Каждый прежде всего старался перекричать другого, внушить ему свою мысль. Тот оказывался правым, кто кричал больше. Увы, эта черта свойственна даже и до настоящего времени всем славянским народностям!
Гостомысл прекрасно знал своих сограждан. Он спокойно стоял и слушал их крики. Его намерением было дать накричаться вдоволь вечевикам и, когда они подустанут, снова завести речь о норманнском посольстве.
Но на сей раз дело зашло гораздо дальше.
— Долой Гостомысла из посадников! — снова раздался зловещий крик.
— Долой, долой! Больно много воли брать стал! — слышалось со всех концов.
Гостомысл вздрогнул и нетерпеливо махнул рукой.
— Это всё Велемир-жрец против тебя вече поднимает, — прошептал ему старший посадник, не столько расслышавший, сколько понявший по гулу, в чём дело. — Вот и ты мне ту же самую яму рыл!.. Знаю я...
Но степенный посадник, не слушая его, быстро спустился на нижнюю ступень и, выхватив из рук ближайшего дружинника копьё, громко застучал древком о помост.
Это был знак, что посадник желает говорить с вечем.
Услышав стук, вечевики смолкли.
— Мужи новгородские и людины! — громко, с оттенком негодования в голосе заговорил Гостомысл. — Вижу, что не угодил я вам, что даром называюсь посадником... Простите меня, делал я всё для пользы Новгорода общей, сколько разумения хватало, радел обо всём, один за всех долгих ночей не спал, но не угодны, вижу, труды мои вам, кланяюсь вам, выберите вы себе другого посадника, а меня простите...
