Семижды стены троянские возводили сызнова
на рухнувших стенах, семижды их созидали,
дабы другие их не могли разрушить.
Всюду под стенами Трои осыпи стен иных.
Под городами иные грады, на обороте
всякого изображенья новый образ всегда: Троя.
В излучинах стихотворенья водовороты блуждающих
песен. По ту сторону голосов голоса иные.
В глубинах каждого слова, будто магнитные полюса,
блуждают смыслы от прямого к обратному.
Какая-то роль внедряется в роли иные, их отменяя.
Под павшей стеною всюду изображенья,
негативы образов, вызванных нами в предыдущий раз.
И все-таки мы повторяем: это та самая Троя!
Троя, которую вечно возводят на предыдущей
победе, побежденной городом и превращенной в пораженье.
Возводят со стенами, мощными столь, чтобы им
вечными стать, Троя, семижды возведенная на семи
пораженьях, семи победах. Что заставляло их верить
в тысячелетнее торжество? Ощущенье, что пропасть под самой пятой?..
Нам знать не дано. Одно ясно: в гордую пору побед
они низвергались в историю, проламываясь сквозь
кровавое зерцало пораженных.
Вот она, Троя, лежит на земле, крошится,
как кокон, оставленный бабочкой, полый футляр,
слой ложится на слой материи мертвой. О все
образы, что низвергаются сквозь изображенья!
Семижды возводили троянские стены. На восьмой раз
смастерили стену ниже руины, низенькую такую, что на ней
тысячу лет продержалась трава, прежде чем ссохлась совсем.
О троянцы! Прежде чем низвергнутся люди в зерцало веков,
Троя, свято храни грады, в глубине своих снов воздвиженные!
Любовь вплотную к предметам обихода.
Налить, когда проснемся, чашку чая, обнять любимую,
пока она из дому не ушла, сыру купить, того, любимого ею,
приготовить обед, представить, а что с ней сейчас происходит.
Пред бездной времени стоим
и ловим миг, он проникает в нас,
вот под руками вещи обихода, некрупные:
кастрюли ручка, рюмка, тенями переполненная нежность...
