— Сядьте, гимин. Вы нам не мешаете.
Аурин едва не выронила поднос из рук. Ее впервые назвали столь почтительно «гимин», что означало «молодая госпожа», даже если не помнить о том, что сказали «вы», что было уже совсем неслыханно. К торговке рыбой обычно обращались «эй, ты» и это было еще слишком ласково.
Девушка взглянула на госпожу Томин и подметив ее многозначительный кивок, села. Она опустила глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами. Ощущать себя госпожой было весьма приятно.
— Откуда вы родом, гимин? — спросил князь.
За Аурин поспешила ответить сама госпожа Томин:
— Она приехала издалека, сын мой, из-за морей. Должно быть, ее родина находится дальше Венталии. Не так ли, детка?
Аурин спокойно отреагировала на «детку» и кивнула. Тем не менее, все же взглянула на нее, давая понять, что подробностей о ее родине спрашивать не следует. Но госпожа вовсе не была дурой.
— Там должно быть холодно, — предположил князь.
Аурин хотела пожать плечами, но передумала. А вслух сказала:
— Я плохо помню свою родину, господин. Я уехала оттуда очень давно.
— А ваши родители?
— У меня нет родителей, господин.
— Она сирота, — поспешила напомнить госпожа Томин.
— Тогда, матушка, мне кажется, вам не придется пожалеть о своей доброте.
«Да уж конечно, не придется», — подумала та и заметила:
— Я не сомневаюсь в этом, сын мой. Аурин, мне кажется, нужно убрать эти чашки.
Девушка поднялась на ноги и склонилась в поклоне.
— Да, госпожа.
За Аурин закрылась дверь. Князь проводил ее взглядом.
— У нее золотые волосы. В той стране, что за Венталией, у людей такие волосы?
— Я никогда там не была, — с сожалением проговорила госпожа Томин, — но полагаю, этот цвет ее не портит.
У князя не было ни малейшего желания опровергать это утверждение. Напротив, он считал, что выглядеть лучше вряд ли возможно.
Сын пробыл у госпожи Томин еще около получаса и наконец встал, собираясь уходить. На прощание он сказал своей матери:
— Я приду завтра, матушка.
— Я всегда рада вас видеть, сын мой, — просияла женщина.
Спустя некоторое время после ухода князя, она вызвала Аурин. Женщина с трудом сдерживала распирающую ее радость, а глаза ее лучились от торжества.
— Ну как, Аурин, тебе понравился мой сын?
— Конечно, — отозвалась та вежливо, но не более.
— А если точнее? Ты все так же упорствуешь в своем желании не становиться его наложницей?
— Разумеется.
Госпожа Томин задумалась. Ее воспитанница наконец научилась не фыркать и кривиться, а говорить внятно и благоразумно. Но ответ женщину почему-то не радовал.
