Его занятием было лишь спокойное размышление; глаза его мечтательно наблюдали за торжественной прелестью полуночных небес. Алмазная застёжка на его тюрбане горела в свете луны, как случайная звезда, упавшая с небес, равно как и бесценный рубин, вставленный в кольцо на его руке, тепло горел кровавым оттенком. Он пребывал в глубокой задумчивости, и мысли его были о любви, но разительно отличались от мыслей обычных людей на эту тему.
– Не буду обманывать себя, – сказал он вслух. – Это грех и это слава. Грех – любить ту, которую любить нельзя, но только если я продолжу жить дальше и брошу тень своего греховного существования на неё; но это и слава, если я умру и вместе со мной погибнут все эти запретные страсти. Он – её муж – догадался и, скорее всего, не расскажет ей о моей глупости. Я прочёл это на его жестоком лице. Она, с её добротой, будет горевать, быть может, она даже обидится, – и заслуженно – если узнает, что я посмел любить её и продолжаю жить. Своей страстью и этой лихорадкой в крови я оскорбляю её одним своим существованием. Кроме того, любовь – это жизнь; а без любви жизнь мертва. Так что мне следует покинуть этот мир; я узнаю о других мирах. Любовь – это тайна, которую может объяснить лишь Бог. В одном только я уверен: если человек полюбил однажды, то эта любовь навеки. Ни традиции, ни закон, ни религия не могут управлять этой любовью, ничто её не утешит, ничто не изменит, ничто не угасит огня, разгоревшегося вот здесь, – и он приложил одну руку к сердцу, – кроме полного обладания возлюбленной.
Он поднял взгляд на яркую луну и звёзды.
– Неизведанные миры, загадочная вселенная, тайны бытия! – пробормотал он. – Несомненно, что-то должно быть там, обещая большее. Должно быть что-то за этой вуалью, где духи встречают людей без страха! Там должна быть любовь, там должен быть мир! Боже! Помоги мне найти их в неизведанных глубинах жизни!
Сидя всё в том же положении, он медленно поднял правую руку и задумчиво поглядел на рубиновое кольцо, которое горело на ней; затем он легко положил великолепный драгоценный камень на язык, аккуратно пробуя его, словно человек, который впервые дегустирует некое редкостное и изысканное кушанье. Прошла минута, и руки его безвольно опустились. Рубиновый центр кольца был открыт, а внутри него темнела маленькая выемка, которая теперь была пуста.
Прошёл час, а Махарадж не шевелился. Очевидно, он уснул, и спокойная улыбка покоилась на его лице. Его можно было принять за бронзовую скульптуру, настолько неподвижен он был. Луна исчезла из виду, и бледный розоватый огонь рассвета начал мягко окрашивать горизонт. Великолепные ароматы распространяли тысячи цветов и кустарников, которые росли в сказочных садах вокруг дворца, и вот настало утро, личный слуга Махараджа явился, как обычно, чтобы принести хозяину завтрак и получить дневные распоряжения. Он бесшумно подошёл и с удивлением во взгляде, которое тут же превратилось в страх, посмотрел на своего господина. Он прикоснулся к его одежде – ни единого ответного движения не было заметно во всей его неподвижной фигуре, таинственной в своём величественном положении; он позвал его, сначала тихо, затем громче – ответа не было. Опустившись на колени он схватил безвольную правую руку и увидел рубиновое кольцо с открытым тайником – кольцо это, как знал он один из всего дома, содержало в себе один из самых смертоносных и быстродействующих восточных ядов. С ужасным криком он подпрыгнул и дико огляделся по сторонам, затем, поняв, что помочь уже ничем нельзя, он упал к ногам хозяина и отчаянно зарыдал, скрывая лицо ладонях.
