Я постучал, и та минута, на протяжении которой я ждал, когда на пороге появится Адели, оказалась для меня слишком долгой, чтобы успеть отчаяться и навсегда возненавидеть себя. Но дверь все-таки отворилась, и я увидел совершенно иную Адели.
Она уже не была одета в привычное мне платье, не имела идеально закрашенного лица, и ей не приходилось прятаться за детской улыбкой. На ней были черные штаны и свободный свитер, а лицо было слишком бледным, с большими, темными кругами под глазами, и оно сильно отличалось от того живого лица, с которым она появлялась в парке.
Увидев меня, Адели попыталась сразу же закрыть дверь, но у нее этого не получилось. Я оказался сильнее.
— Уходи, пожалуйста, — по ее тихому голосу, я понял, что она не прогонит меня с криками, а даст надежду высказаться, несмотря на произнесенные слова.
— Адели, я виноват, я это осознаю и хочу извиниться.
Она замолчала и опустила голову вниз. Может быть, она боялась, что я, как и все остальные, шучу над ней и готов вот-вот рассмеяться ей в лицо, но я не желал больше видеть ее потухший взгляд, я хотел заставить ее улыбнуться.
— Я говорю правду, — я сказал более уверенно и убедительно, чтобы она поверила мне.
— Хорошо, проходи, — Адели произнесла это еще тише и впустила меня в светлый дом.
На подоконниках и на полу стояли ведра с водой, а рядом с ними валялись тряпки. Она делала уборку.
— Может, хочешь чаю? — она спросила меня, когда закрывала дверь, и подошла ближе, скрестив руки.
Поняв, что я боялся что-либо сказать ей, она взяла меня за руку и отвела на кухню, чтобы я больше не осматривал помещение, в котором мы находились. Она поставила чайник на плиту и оперлась о столешницу, как это любил делать я.
— Я подло поступил по отношению к тебе, и мне не следовало…
— Пожалуйста, не говори ничего, — Адели прервала меня и глубоко вдохнула воздух в легкие перед тем, как вода вскипятилась и она заварила мне чай. — Я сейчас вернусь, — она убежала в соседнюю комнату и не возвращалась около десяти минут, поэтому я решил пойти за ней, чтобы узнать, что случилось, пусть мне и не следовало делать этого.
Я прошел вдоль коридора и тихо отворил дверь комнаты, в которой пропала Адели, и увидел ее сидящей на просторной кровати рядом с, как мне показалось, больной женщиной, которая не имела сил встать. Адели держала кружку в одной руке, а другой придерживала голову женщины, чтобы та смогла утолить жажду.
Я молча смотрел на эту душераздирающую картину и не смел что-нибудь произнести. Но Адели все равно почувствовала мое присутствие и повернула голову в мою сторону. Я увидел слезы в ее глазах, но они не привлекали большего внимания, чем пугающий страх, который до сих пор искрился в ее глазах. Она поставила кружку на комод и опустила голову женщины и, что-то прошептав ей на ухо, подошла ко мне.
