— Не смей ко мне подходить! Я больше не буду с тобой разговаривать! Ты такой же, как и остальные, — я знал, что она говорила это спокойным, но злым тоном, чтобы мой отец не услышал нас.
Адели медленно вышла из комнаты, не закрыв дверь, и направилась к входной двери.
— Что-то случилась? — отец спросил Адели, она резко прижалась к стене, но старалась улыбнуться, чтобы ей удалось уйти без лишних вопросов.
Отец посмотрел на меня непонимающе, потому что думал, что в ее поведении был виноват лишь я.
— Нет, что Вы. Мне просто уже пора идти. У вас хороший музыкальный вкус, — Адели была чересчур убедительна, и отец уж было поверил ей, и смягчился, но когда она схватила свою обувь в руки и выбежала из квартиры босой, он со злобой посмотрел на меня.
На секунду я подумал, что это был его мимолетный гнев, который всегда быстро сменялся спокойствием, но это оказалось совершенно не так. Он подошел ко мне и сердито ударил по лицу, догадавшись, что у нас могло произойти.
— Я видел страх в ее глазах, когда лицо было улыбчивым. И я абсолютно уверен, что это ты стал причиной этого, — я впервые в жизни видел гнев в его глазах. — Ты превратился в чудовище. Теперь я убежден в твоих словах, — отец молча вышел из комнаты, не добавив ни слова. Он знал, что я смог бы понять его слова, поэтому сделал то, что сделал.
Практически всю ночь я не спал, потому что мне было неимоверно стыдно за то, что я в некой степени стал приставать к Адели. Я не чувствовал столь дикого желания до того момента. Но еще более стыдно мне было от мысли, что отец понял, что произошло между мной и Адели, точнее, что могло бы произойти, если бы она не убежала от меня.
Все эти мысли не покидали меня на протяжении всей ночи. Именно из-за них я боялся выйти из комнаты и посмотреть отцу в глаза. Я разочаровал его и после его слов вовсе потерял всякую его поддержку, которая и так держалась на ниточках из-за матери. А может быть… из-за меня?
Я с чувством страха вышел из комнаты и медленно прошел вдоль коридора, добираясь до кухни. Отец что-то строго обдумывал и постоянно сжимал ладони в кулаки. Я знал, что он мог либо не разговаривать со мной, либо грубо накричать. Оба способа помогали мне понять всю серьезность ситуации.
Я опустил взгляд, чтобы не встретиться им со взглядом отца, потому что боялся посмотреть в его глаза, которые не выражали спокойствие. Я отвернулся от него и оперся руками о столешницу, чувствуя, как плохой человек возвращался ко мне и хотел занять единственное живое место во мне, которое смогла сделать таковым Адели.
