— Я вот чего не понимаю, — медленно, с затаенной угрозой заговорил Чивилихин. — Почему мы-то?
— Вы его привели, вам и дальше его опекать.
Боров набычился, под бородкой его заходили желваки. Он настаивал. Но и боялся, что его не послушают и он потеряет авторитет. Да и просто побаивался Чивилихина, который мог выстрелить в любой момент не с большими переживаниями, чем петух курицу клюнет. «Да, — подумал Том, — он определенно боится боли, боится за себя, за шкуру свою». Это было неправдоподобное замечание, учитывая все то, что Боров уже сделал и что про него рассказывали, но Извеков был уверен в своей правоте. Даже не мимика предводителя выдавала, а какая-то малопонятная волна на него накатывала. У Тома и раньше бывало такое понимание людей в условиях опасности, но сейчас способность эта стала еще сильнее, чем осенью, когда он сбежал из пансионата.
— Не нужен он нам, — пробурчал Кенарь. — В случае чего неизвестно ведь, не переметнется ли?.. А снять деньги мы и проще можем: мужиков каких-нибудь подвыпивших отыщем в райцентре, потолкуем по душам, и все дела.
— Тут система нужна, — возразил Боров. — А если с его женой выйдет, будет такая система, что мы зиму как на курорте проведем.
— Ага, будет вам курорт в минус тридцать градусов! — снова не очень отчетливо проговорил дедок.
Но идея могла сработать. Вот почему через пару дней, проведенных в хлопотах, чтобы в Ярославле выглядеть не совсем уж по-деревенски, они пустились в путь. Ехать оказалось не очень далеко, километров двести. Для налаженного автобусного сообщения всего-то часа три-четыре, даже если с остановками в районных городах. Прежде Тому это не понравилось бы, но для его нынешнего положения вполне подходило.
Ехали молча. Дедок сидел на заднем сиденье, и Том подозревал, что он, несмотря на предложение Вешки, взял-таки с собой оружие. Кенарь с Чивилихиным тоже держались особняком, но выглядели так подозрительно, что это устраивало всех попутчиков. Если бы с ними поехал еще и младший брат Чивилихина, у которого не было шрама, но который был втайне так же жесток и крут, на них уже стали бы обращать внимание.
— Ты вот что, — сказала вдруг Вешка, когда они уже не просто рядышком устроились на сиденьях с забытым комфортом, но и слегка размякли от поездки, — ты не молчи. Говори что-нибудь.
— Что? — не понял Том.
— Люди разговаривают, — пояснила она медленно, словно вспоминая давно выученный урок, — мы с тобой как бы пара, вот и разговаривай. Мне об этом Боров напомнил. — Она вздохнула и поправила пуховый платок, слишком теплый для того, чтобы носить его в первой половине октября.
