Война для Павла давно кончилась, а военная служба продолжалась: весна двадцатого года застала его в Москве на первых пулеметных курсах. Павлу нравилось, что ему, простому деревенскому парню, довелось ходить под ружьем не где-нибудь — в Кремле. Почему? Павел, наверное, не смог бы толком это объяснить даже и самому себе. Нравилось, и все. Он так и отцу написал: «Служба у меня хорошая». Хотел было добавить, что ему выпала честь охранять квартиру Ленина, что уже несколько раз стоял на этом посту, но передумал. Верней, друзья отсоветовали:
— Тебе такое дело доверили, а ты…
— Я же отцу родному.
— Все равно тайна. Государственная.
Павел понимал это, но только скрыть свою радость ему не удавалось. Стоит иной раз на посту и улыбается. Это дружки давно уже заметили.
— Павел-улыба, — сказал однажды кто-то из них.
Прозвище это закрепилось за парнем, но он не обижался. Как-то остановился возле улыбчивого часового Ленин.
— Настроение хорошее?
Павел молча кивнул Ильичу.
— Ну вот и прекрасно. Как вас зовут?
— Павел…
Заметив, что часовой смутился, Ленин легонько дотронулся до его плеча.
— Будем знакомы, товарищ Павел.
С тех пор они всегда безмолвно приветствовали один другого. Улыбнутся мельком друг другу — и до новой встречи.
Но раз произошел такой случай. Глянул на Павла Владимир Ильич и не узнал своего знакомого. Перед ним стоял сумрачный, удрученный чем-то человек.
— Что с вами? — подошел к нему Ленин.
Павел только голову в плечи вобрал.
— Неприятность какая-нибудь, да?
Павел, как и в тот раз, кивнул Владимиру Ильичу.
— Очень прошу вас, зайдите ко мне, когда сменитесь. Только, чур, без всяких стеснений и церемоний. Жду.
Вечером Павел пришел к Ленину.
— А! Сядьте-ка вот сюда, — приветливо встретил его Владимир Ильич. — Так что же случилось?
— Неловко мне вас беспокоить как-то…
— Нет, нет, беспокойте, беспокойте, прошу вас. Непременно беспокойте.
Павел вытер вспотевший от напряжения лоб таким движением, словно хотел сказать: «А, будь что будет!» — и робость его отступила.
— Письмо пришло из деревни, Владимир Ильич.
— Так. И что же в письме? Плохие вести?
— Отцу моему край приходит.
— Поволжье? — спросил Ленин.
— Нет, курские наши места.
— Курские? — Ленин тоже провел рукою по лбу. — Можете показать письмо?
Павел вынул из кармана гимнастерки замусоленный клочок бумаги. Ленин пробежал его глазами в одно мгновение.
— Да-а… Тяжела крестьянская доля, товарищ Павел, — сказал он, возвращая письмо. — Тяжела вообще, а нынче особенно.
