— Работать, — подтвердила она.
— Сколько лет тебе, милая? Что делать умеешь?
Паша смутилась только на мгновение, потом взяла себя в руки:
— Пятнадцать. А делать буду все, что нужно. Я в конторе служила. Рассыльной.
— В конторе, говоришь? — секретарь задумался. — А пишущую машинку видела когда-нибудь?
— Видела. И даже печатать пробовала. Одним пальцем…
Секретарь переспросил:
— Одним пальцем? Негусто, конечно… — он едва заметно улыбнулся. — Но ты знаешь, я сам на днях таким способом целую бумагу отстукал. Образование у тебя какое?
— Три класса городской школы.
— Городской… Ладно, давай попробуем. Завтра сможешь приступить?
— Смогу!
Паша была счастлива и назавтра пришла задолго до назначенного ей раннего часа. Секретарь оказался уже на месте. Он заметил ее, когда она остановилась перед часовыми, подошел, проводил в комнату, заставленную множеством письменных столов. Комната была большая, светлая. В углу, у самого окна, стоял никем не занятый столик, на котором Паша увидела черную машинку с золотым полустершимся гербом.
— Вот твое рабочее место, — сказал секретарь, — а вот папка с самыми срочными делами. Главное — в робость не впадать, договорились? Да ты, я вижу, не из очень-то робких?
Паша хоть и кивнула в ответ, но сробеть, конечно, сробела. И еще как! Все буквы и цифры на круглых клавишах разбежались и никак не хотели вставать на свои места. Прошло часа полтора, прежде чем Паша напечатала первые слова.
На звук заработавшей машинки пришел секретарь. Вгляделся в отбитые Пашей строчки, подбодрил:
— Молодцом! Поторапливать не буду. Бумаги хоть и срочные, — снова счел нужным подчеркнуть он, — но, запомни, они к тому же еще и важные.
Сказал так и ушел. А Пашу опять взяла оторопь. Замолчал заработавший было «Ремингтон».
Минут через десять явился обеспокоенный секретарь.
— Ну что же ты? Что случилось? Я уж товарищу Ленину про тебя доложил, а ты… Может, устала?
Паше стыдно было признаться, что она просто испугалась ответственности:
— Устала, но вы не волнуйтесь, это скоро пройдет.
— Тогда выйди, подыши свежим воздухом, — сказал секретарь. — Я тебе постоянный пропуск оформил. Вот возьми.
Паша поблагодарила, поднялась из-за столика и тут вдруг почувствовала, что действительно сил у нее нет никаких. Сказалась, наверно, бессонная ночь, проведенная у постели матери, ну и конечно, переволновалась перед первым рабочим днем в Смольном. Пошла меж столов, пошатываясь. Секретарь проводил ее сочувственным взглядом и вздохом. Так во всяком случае показалось Паше.
