— Engr’yl annery hil ausver’dhiren valde. Sierde dasu nirven, sierde dasu kol’hen, sierde dasu trien. Jardo treblu li’rven yt nikhe vazer’.[1]
Древние слова редкого заклятия, связывающего силы жизни и смерти, звучали тихо и напевно. Они погружали в легкий транс, но высший некромант знал, что это лишь отголоски той силы, что скоро принесет ему чудовищную боль.
Но он не боялся. Боль все еще заставляла его чувствовать себя живым. И Дэйн ее почти ждал.
Заканчивая свое заклинание, Хемиан резко схватил друга за руку, дернул, расположив ее над чашей, и активировал слово-ключ:
— Shain’eru-ily-Dert![2]
Тут же полоснул клинком по венам некроманта, и густая темная кровь полилась в чашу.
Дэйн не моргнул и глазом.
Он смотрел, как багровые струи его жизни и смерти окрашивают металл в отвратительный цвет, блестящий и влажный. Холод усилился. Тьма, что жила в нем уже много лет, зашевелилась где-то в груди, расправляя крылья, мерзко двигаясь, как огромная антрацитовая змея, расправляющая кольца.
Беловолосый некромант глубоко вздохнул. Много, очень много крови на этот раз утекло в чашу, а Хемиан все не останавливал ритуал. В темно-алую жижу уже можно было посмотреть, увидев свое отражение.
Сердце в груди стучало все медленнее. Сумеречные потоки начали становиться ярче. Неожиданно, совершенно не прикладывая никаких усилий, Дэйн увидел нити Тьмы, что струились повсюду, огибая кресла, камин, стол, за которым сидели они с друидом. И он мог поклясться, что магия вокруг него впервые в жизни становится почти материальной.
— Даллар, — тихо проговорил он, не отрывая глаз от темной стихии, — ты не представляешь…
— Молчи, Дэйн! — рявкнул друид. — Я почти закончил. Тем более я все равно не слышу, что ты там бубнишь.
И тогда ректор Мертвой академии вдруг понял, насколько близок оказался от смерти. Он сам едва различал собственный голос. С обескровленных губ срывался шепот.
И в следующий миг Даллар резко схватил бутыль с зельем и плеснул его на рану некроманта.
Глухой стон, больше напоминающий рычание, проник сквозь плотно сжатые губы некроманта. Он откинул голову назад на спинку кресла, ощущая, как разъедающее плоть пламя заструилось по венам вместо крови.
А еще он наконец-то чувствовал себя всего. Целиком. Руки, ноги, грудь, ту часть лица, которая уже много лет не ощущала прикосновений. Теперь повсюду была боль.
Но Дэйн был рад. Потому что это означало, что он жив.
Через пару минут он вновь пришел в себя. Слабость все еще оставалась сильна, но жесткая воля возвращала разум на место.
