Царь-оборванец и секрет счастья | страница 76

Великий весельчак Гершеле Острополер умер так же, как и жил – с шуткой на устах. Когда настал ему конец, селяне собрались у его постели, где возлежал он, слабый и, казалось, уставший даже говорить.

– Гершеле, – сказал ребе, – ты умираешь. Ну хоть напоследок ты будешь серьезен?

– Теперь-то чего начинать? – спросил Гершеле.

– Но Гершеле! – воскликнул ребе. – Через пару минут ангел смерти придет за тобой. Он спросит, как тебя зовут, – и что ты скажешь?

– Я скажу – Моисей.

– Но он знает, что ты не Моисей, Гершеле!

– Если знает, зачем спрашивать?

– А еще он спросит тебя, что ты сделал в жизни, как подчинял ты себе пороки свои, какое благо принес миру. Что ты на это скажешь?

– Скажу, – ответил Гершеле, – что починял себе ботинки, тем и принес миру благо.

Гершеле начал отходить.

– У меня есть одна последняя просьба, – проговорил он слабым голосом. – Подойдите поближе, – все склонились к нему. – Прошу лишь об одном: будете класть меня в гроб – под мышки не берите, умоляю.

И с этими словами Гершеле закрыл глаза и умер.

Воцарилась тишина. Что за странная просьба? И тут все наперебой начали спрашивать:

– Почему? Гершеле, ответь, почему?

Через минуту Гершеле открыл глаза и заговорил с ними из потустороннего мира:

– Я всегда боялся щекотки.

Я рассказал эту историю на похоронах моей матери так же, как двенадцать лет назад – на похоронах отца. Рассказал по ее просьбе – она хотела смеха.

– Пусть это будет праздник, – сказала она. Машина скорой привезла маму обратно к ней в квартиру умирать. – Мне повезло прожить такую жизнь, как у меня. Хочу, чтобы на мне было мое красно-оранжевое праздничное платье – помнишь? Которое я купила себе на семидесятилетие? Знаешь, я повидала достаточно похорон, где были одни слезы и ничего больше, – таких похорон хватает и моим друзьям. Люди, конечно, пусть плачут, но я хочу, чтобы они еще и пели – ту песню из «Звуков музыки» как можно громче, так, чтобы я могла их услышать. А еще я хочу, чтобы они смеялись. Джоэл, ты же расскажешь какие-нибудь истории?

Эта просьба застала меня врасплох. Я пожал плечами.

– Как тогда, на похоронах отца. Ту же историю – про Гершеле, а еще другие – про Хелм. Хорошо? – я согласно кивнул, хотя и не представлял себе, как буду это делать. – Не беспокойся, – сказала мама. – Ты шепчи. Они услышат.

Я провел те последние вечера с мамой, планируя похороны и слушая ее байки. Когда было поздно и она засыпала, я гулял по улицам вокруг ее дома. Такие улицы я не любил никогда – кругом сплошные универмаги, забегаловки, квадратные бетонные здания в квадратно-спланированных кварталах. За углом находился супермаркет, занимавший пять с лишним акров, а через улицу – торговый центр таких размеров, что покупатели обычно перемещались на машинах из одного конца в другой. Я гулял в одиночку: людей никого, бесконечный поток машин.