С большим нетерпением сдав летнюю сессию, мы побежали в отдел кадров моей давнишней соседки. Она существовала, ничуть не изменив своим биоритмам. Люди в белых халатах сновали по территории между корпусами, не обращая на нас никакого внимания. На первом курсе казалось, что я не смогу даже перенести ногу через порог приемного отделения, пройти по тому самому пандусу для «Скорой помощи» и открыть дверь. Однако теперь уже все было не так. Теперь я могла профессионально драить туалеты, чистить вареные яйца на предельной скорости, ставить клизмы и даже знала, теоретически, как делать уколы и ставить капельницы.
Я могу тут быть. Три года – это реальный тюремный срок, и он дает право.
Вместе с Асрян мы в течение одного дня оформили все необходимые бумажки и на всю стипендию купили новые медицинские костюмы – белая кофта и зеленые штаны. Студенческие халаты казались портянками из детского сада, мы же хотели выглядеть как все. Накануне первого дежурства сидели у Асрян дома, предвкушая и боясь. Тряслась в основном я, Ирка же никогда не пачкала свой мозг такими недостойными вещами, как сомнения в самой себе; ее больше волновали практические последствия нашего трудоустройства. Она расположилась на широком кухонном подоконнике, достала из-за цветочного горшка спрятанную сигаретку и закурила. Момент был самый подходящий: родители отбыли на дачу.
– Теперь можно рассчитывать на собственные деньги, стипендия и какая-никакая зарплата – это уже что-то. Почти взрослый человек… вот так, Ленка. Это совсем другое ощущение, понимаешь?
– А вдруг кто-нибудь помрет прямо в отделении?..
– Кто-нибудь все время помирает, особенно дети в Африке. Кончай уже трястись, а то слышно, как зубы клацают.
На отделение мы явились утром в понедельник, за полчаса до начала смены. Вначале выслушали кучу непонятных слов от старшей медсестры, которой было совершенно не до нас. А потом, подгоняемые крепким словцом более опытных товарищей, принялись носиться между процедурным кабинетом и палатами на таких оборотах, что не заметили того, как настала глубокая ночь. Не было сил ни есть, ни пить, ни тем более бояться. Мы просто упали на узенькие диванчики в сестринской комнате и проспали почти весь остаток темноты. Повезло: больница в этот день не дежурила, и пациенты на отделении не беспокоили до самого утра.
Вовка Сорокин два года как окончил Финэк; его мамочка, будучи к тому времени уже при должности (к сожалению, не могу вспомнить, какой и где), быстро нашла сыну место в приличной конторе; тоже, собственно, не важно, какой. За прошедшие годы мы с Вовкой привыкли друг к другу, жизнь наша двигалась вперед, и теперь, уходя утром из дома, я скорее по привычке произносила:
