И снова я к тебе вернусь… - Дарья Викторовна Сумарокова

Уважаемые жители северной столицы!

Спешу сообщить — лето послало вас ко всем чертям, причем окончательно; чем больше цифр на календаре после двух тысяч, тем хуже. Июнь две тысячи семь не стал исключением — с неба капало, ветер дул, но для Лены Сорокиной[1] это было совершенно счастливое время, потому что Елена Андреевна снова стала доктором. Все осталось в прошлом — смятый белый халат на самой дальней полке старого шкафа, бессмысленная и унизительная беготня по чужим ординаторским, тщетные попытки впихнуть равнодушным докторам «самые лучшие» таблетки на Земле. Прощай, гордое звание «медицинский представитель» очередных иностранных «Рогов и Копыт». Теперь все переменилось, все встало на свои места. Теперь даже на наших питерских болотах можно дышать полной грудью; пара-тройка медицинских костюмов, все с той же дальней полки, новый фонендоскоп, мягкие сандалии на толстой подошве — для счастья больше ничего не нужно.

Ирка Асрян отложила процесс мозгокопания до сентября и уехала на все лето в Черногорию. Преуспевающие психотерапевты могут позволить себе трехмесячный отпуск, ибо намек прозрачен до безобразия: дорогие пациенты, доктор устал от избытка страдающих, а кому не нравится, катитесь к менее востребованному персонажу. Сына Ирка определила в местный лагерь, где дети из разных стран были вынуждены общаться на английском языке. Муж Сашка как всегда был в рейсе, а сама мадам Асрян — на балкончике с чудесным видом; мохито и что-нибудь еще сильно калорийное, и все после шести вечера. Кто-то заводит любовников, кто-то делает карьеру или пишет диссертацию, кто-то худеет до безобразия, кто-то рожает много детей, но для Ирки выпуска «две тысячи семь» существовали только два бога — спокойствие и полноценный отдых.

Ирка моя единственная подруга; кроме нее теперь мне не с кем разделить сомнения в собственной профессиональной пригодности после почти годичного перерыва. Она звонила мне строго по расписанию — раз в неделю, по пятницам, и требовала отчета о событиях последних семи дней. Вопросы всегда одни и те же: хорошо ли я сплю; приходили ли ко мне «ночные гости» или они уже наконец забыли обо мне; что хорошего на новой работе; и наконец — нет ли каких перемен в личной жизни. Ирка была как паук, который раз в неделю методично подергивал нити своей паутины и проверял, не случилось ли вдруг какого-нибудь процесса в моей жизни.