Самюэль хотел ответить, но мать не дала ему и слова сказать. Нет-нет, мальчик должен питаться правильно: утром нельзя без горячего какао и бутербродов, «вы же доктор, сами должны понимать!». Они буксовали на месте. Одни и те же упреки, все та же агрессия. Спасителю хотелось рявкнуть этой тетке, которая выедала мозг и ему, и собственному сыну: «Оставь мальчика в покое! Заведи себе дружка!» Но как клинический психолог он обязан был помочь этой матери, наладить ее отношения с сыном, а вовсе не судить и не осуждать ее. После получаса разговоров Спасителю удалось предложить ей в качестве выхода интернат для Самюэля «в воспитательных целях». У Самюэля хватило ума не выказать по этому поводу ни малейшего энтузиазма. Спаситель излагал положительные стороны этого решения и сообщил, что в интернате Ги-Моке есть свободные места. Мадам Каэн не сказала ни слова, но взгляд у нее стал умоляющим, она искала выхода и помощи. Ей бы очень хотелось возразить доктору, потому что перспектива потерять власть над сыном приводила ее в ужас.
— Я подумаю, разузнаю, — пробормотала она и заторопилась поскорее уйти.
— Значит, в девять сорок пять в будущую среду, — сказал Спаситель, записав время консультации в еженедельник. — Мы неплохо продвинулись, мадам Каэн, будем так держаться.
Спасителю хотелось уверить мадам Каэн, что ей тоже по душе мысль об интернате. Но когда, прощаясь, он пожал ее вялую руку, то понял: она не стала ему союзником.
Чувствуя необходимость переключиться, Спаситель наклонился над клеткой с потомством мадам Гюставии. Он помнил, что в прошлом помете двое детенышей у нее погибли. Но на этот раз все семеро чувствовали себя отлично — копошились в гнезде из соломки и бумажных носовых платков. Спаситель выпрямился и схватился за стену — так закружилась у него голова. Слишком много всего накопилось: Луиза делала шаг вперед, а потом два шага назад, Габен обещал ходить в школу и не ходил; психическое здоровье мадам Пупар оставляло желать лучшего, и выписывать из больницы ее не собирались, а тут еще пять непристроенных хомячков…
— Знаешь что? — начал разговор Лазарь за ужином. — Учительница хочет хомячка для своего внука. И она, представляешь, хочет его купить!
Осталось четыре.
— И еще Алиса, я так думаю, мечтает о хомячке, — прибавил хитрец Лазарь.
Теперь только три. «А почему, собственно, не дать хомячка Бландине?» — подумал Спаситель. Кажется, раздача хомячков стала у него навязчивой идеей.
