, эти ролики тоже завершались плывущими по экрану строками:
Мелоди скончалась в больнице от полученных ран.
Лору отправили на 20 лет в тюрьму.
Иширо остался один, живет, прикованный к инвалидной коляске.
КОНЕЦ
В кукольном мире в море крови умирало детство. Через несколько лет мадемуазель МисфитПуллип89 или какая-нибудь другая пройдет конкурс в Ля Феми[35] и будет работать в кино. Все юные авторши выступали под псевдонимами, и Спаситель не мог догадаться, под которым из них скрывается Бландина. Спросит завтра и похвалит ее. Ему нравилась креативность его юных пациентов, наивная и полная веры в себя. Так что к пяти часам он ждал Бландину с нетерпением. Что она выкинет на этот раз? Будет сидеть, съежившись, у батареи? Или встанет на голову на ковре?
— Бландина?
Она сидела на стуле по-турецки, очень похожая на ручную обезьянку, а изо рта у нее тянулась красная нитка. Одно движение губ, и нитка исчезла во рту — Бландина жевала что-то сладкое. Она спрыгнула на пол и затрясла перед собой бумажным пакетиком.
— Мой полдник!
Открыла пакетик и поднесла поближе к Спасителю, чтобы и он мог полюбоваться слипшимися в один ком жевательными мармеладками: банананами, яичницами-лепешками, жареной картошкой, смурфиками, языками, бутылочками, крокодилами и бог весть чем еще.
— Nice, — кивнул Спаситель. — А пить тебе потом не захочется?
— У меня всё с собой. — И Бландина достала из рюкзачка банку с кока-колой. Тут же открыла ее и отпила половину.
— Ты заболеешь, — заметил Спаситель, не выказывая ни малейшего беспокойства.
Бландина прыснула, брызнув во все стороны кока-колой.
— От этой штуки здорово рыгается! — сообщила она. — Вот так. — Она надавила рукой на живот и рыгнула. — И пукается тоже здорово.
— Можешь не показывать, — сказал Спаситель и указал Бландине на стул.
Но она раскинулась на кушетке, положила рядом с собой конфеты и затараторила:
— Самир от своего дяди тащит нам конфеты «Харибо» килограммами. В столовке же гадость, там только хлеб можно есть, а мы на последней перемене трескаем конфеты и еще по очереди печенье приносим, а я питье, колу или оранжину. Вот это еда! Иногда, бывает, тошнит, но это если уж наешься, правда, как свинья.
— А ты не боишься растолстеть как свинья?
Бландина хохотала так, словно услышала лучшую шутку года.
— У Луны, да, щеки скоро будут вот такие. — Бландина надула щеки. — А у меня порядок. Я как мама. Не толстею. А вообще знаете что? — Она привскочила. — Мы с Самиром, Луной и остальными устраиваем соревнования: набиваем полный рот конфетами, как мадам Гюставия, и говорим какую-нибудь скороговорку. Жутко прикольно — плюешься во все стороны, даже из носа брызги летят! А Самир снимает и в Ютуб потом выкладывает. Или еще ролики с «Вырвиглазом». Это тоже конфеты такие, знаете? Ясное дело, нет! Ну, жгучие, хуже перца. Горло дерут страшно. Мы их на спор едим, кто больше: шесть, восемь… Самое большее можно съесть штук двадцать, а дальше смерть — кишки лопнут. Еще мы придумали желли-белли-микст. Это когда конфеты перемешаны, сладкие и отвратные. Цвет у них одинаковый, и неизвестно, на что нарвешься, — может, на персик, а может, на блевотину. В микст играют двое — берут конфеты одинакового цвета и не знают, что достанется: хорьковая какашка или шоколадный пудинг, лакрица или собачий сухарь. По-моему, они все гадость. Даже которые называются «со вкусом лайма»: раскусишь, мама родная! — не лайм, а туалетный утенок, ф-фу!
