Все же странно устроена жизнь. Если внимательнее присмотреться к тем, кто тебя окружает, к их поведению, нетрудно заметить, что заики любят подолгу разглагольствовать, те, кто хвастается своими любовными похождениями, на самом деле до смешного застенчивы с женщинами. Как лысый любит вспоминать свою роскошную шевелюру, трус — убитых им львов, заика — свои длинные доклады, так и любой недалекий человек старается спрятать свои недостатки под грудой слов, выдающих его с головой.
Человек со следом ожога на щеке ничем особенным не выделялся, если не считать шрама. А вот запомнился Гулгун. И еще как! Даже во сне приснился. Она очень испугалась тогда. И как не испугаться: он превращался то в громадного медведя, то в тигра и гнался за нею по бескрайней степи. Она старалась бежать изо всех сил, но лишь топталась на месте, будто ноги приросли к земле. А человек с обликом тигра все ближе, ближе… Она вскрикнула и проснулась. Как же она тогда обрадовалась, что все это только привиделось во сне. Вздохнула с облегчением, села, обхватив колени. В поту вся. А тот человек — перед глазами. С чего бы это? Странно. Почему, собственно, она его испугалась? Человек как человек. Обыкновенный. Каких тысячи… Нет, все-таки есть в нем что-то особенное, чего она и понять не может. Иначе, с чего бы ей его запомнить.
Гулгун снова откинулась на подушку и закрыла глаза. Проснулась уже утром. Губы сплошь лихорадка обметала…
Промелькнуло все это в памяти Гулгун, как блеск молнии. И снова шум дождя заполнил мир. Она спохватилась — чего это я тут стою? — и кинулась в дом следом за матерью.
Отец был одет, стоял посреди комнаты, опершись на своего «жеребца», как он ласково называл костыль. Видно, уже собрался идти их искать. Увидев жену и дочь, обрадовался. Сел на свое место, делая вид, что спокоен, что и не волновался вовсе. Закурил. А руки дрожали. И левый ус нет-нет да и подергивался, что случалось в минуты сильных переживаний.
— Автобуса не могли дождаться, отец. Остались под дождем, — зачастила Санобархон, не дожидаясь расспросов мужа. — И все из-за невестки. Такая уж копуша, такая копуша! Мама-то ладно, старый человек, с нее и спроса нет. А эта, Рихсихон ваша, пока повернется, можно на базар сбегать и вернуться. Бедняга, брат мой, как только он терпит такую жену! Ой-ей, а послушали бы вы, как она разговаривает. Мямлит, за час не скажет того, что хотела. Пока закончит фразу, забываешь, с чего она начала. Словно бы проглотила катушку и вот тянет из себя потихоньку нитку. Из-за этой Рихсихон и припозднились…
