Гулгун побежала, оскальзываясь, к дому. Она вспомнила! Этого джигита она видела на тое у Абдуманнопа-ака. Перед ее взором все еще маячил незнакомец с темным шрамом на лице. Она взбежала по ступенькам на айван и остановилась. Две вещи вдруг поразили ее: во-первых, он даже не спросил, где они живут, а подкатил к самой калитке! Во-вторых, вернулся с пути и упрашивать себя не заставил… Наверно, узнал ее при свете фар… Может, вспомнил, какое удручающее впечатление произвел на нее и ее подружку, когда они увидели его впервые. Поэтому, наверно, и разговаривать не захотел… Встреча с ним ей казалась теперь столь неожиданной, сколь и таинственной. И вообще Гулгун с малых лет любила тайны, которые предстояло разгадать. И в разговорах со знакомыми ей нравились намеки, полунамеки, слова, до смысла которых приходилось додумываться. Ей становилось не по себе, если кто-то говорил много, долго, без всякого смысла, повторяя одно и то же. Тогда ей хотелось встать и уйти, не дослушав.
Вот, оказывается, какие неожиданности случаются в жизни. Почище, чем в книгах пишут. Разве Гулгун могла предположить, что встретится с ним еще раз…
Когда в тот вечер Гулгун вместе с подружкой ушла с тоя, злости ее хватило ненадолго. Они прошлись немного по кишлачной улице. Миновав околицу, поднялись на возвышенность и сели на траву. Пахло весной. С цветка на цветок перелетали лохматые шмели. Перед ними возвышались горы во всем своем величии и красе. Обе позабыли, из-за чего ушли с празднества, о пристальном взгляде человека со шрамом, заронившем в них беспокойство и досаду. Они говорили о новых платьях, о подругах, которые учатся в институтах и, приезжая в кишлак, задают тут моду. Да мало ли еще о чем могут говорить девушки, если у них нет забот и сердце не омрачено печалью…
Однако, едва Гулгун пришла домой и осталась наедине с собой, перед ее глазами вновь возник тот мужчина, с острым, как копье, взглядом. Ну и нахал! Станет ли порядочный человек так пристально, не таясь, разглядывать незнакомых женщин, заставляя их краснеть?! Во всяком случае к высоконравственным такого не отнесешь, решила Гулгун. И откуда такой объявился в Сиджаке?..
Она постаралась отогнать от себя мысли о незнакомце, стала тихонечко напевать, прибирая комнату, но вскоре поймала себя на том, что опять думает о нем. Правда, теперь она рассуждала совсем иначе. Разве мало таких, что и взглянуть не смеют на девушку, с виду тихони и даже вид у них болезненный, а внутри клокочет зло, на уме — низость.
