.
Убийство Богдановича и последовавший затем арест Гершуни знаменуют собою конец первого периода террористической деятельности Азефа. До тех пор он разделял власть вместе с незабвенным Гершуни, своим «ближайшим другом», которого он упрятал сперва в Шлиссельбургскую крепость, потом в Акатуйскую каторжную тюрьму, в Сибири. С устранением Гершуни верховное, единоличное и полновластное руководительство «боевой организацией» переходит исключительно к нему.
Отныне вся партия в руках Азефа.
В одном из своих писем к жене, относящихся к этому периоду и представляющих яркий образчик двоедушия и лицемерия, он пишет:
«Какое несчастье, что в нашей революционной партии так мало инициативы. Приходится все делать самому; когда меня нет, — все делается спустя рукава. Думаешь, что имеешь дело со взрослыми, разумными людьми, — на самом же деле это мальчишки… Я был в Москве, виделся кое с кем из стариков, но и там все разговоры, разговоры, а дела мало… Больше болтают, чем делом занимаются… А то, что делается, — делается со страхом и колебаниями»…
Мы в следующие главах увидим, каков был на деле сам автор этих строк, столь чудовищным образом воплощавший в себе идею террора.
У Новицкого была, таким образом, возможность следить шаг за шагом за приготовлениями покушения против губернатора Богдановича.
Он знал имена всех участников, и когда через портного и его дочь ему стало известно, что они собираются уже ехать в Уфу, то он послал шифрованную телеграмму министру внутренних дел фон Плеве с подробным изложением дела и с просьбой немедленно послать ему соответствующие инструкции.
Телеграмма ушла в 11 часов вечера. Новицкий надеялся получить ответ к двум-трем часам ночи. Он мог бы тогда приступить к арестам с раннего утра.
Но наступил третий час, прошел еще час — ответа, не было. Тогда Новицкий телеграфировал вторично. Никакого ответа. Между тем каждая минута дорога — надо было спешить. Наконец, в 10 часов утра пришла телеграмма министра, которая ошеломила бравого генерала, когда он ее расшифровал. Плеве приказывал ему ограничиваться получением сведений и немедленной их передачей по телеграфу министру. Новицкий повиновался. Он дал террористам спокойно уехать, а через два-три дня Богданович был убит.
Согласно этой версии, которую мы здесь воспроизводим ввиду ее крайней пикантности, но к которой мы относимся с большим недоверием, Плеве сознательно дал совершиться этому покушению для того, чтоб оправдать свою политику жестоких репрессий.
