Пока мы разговаривали с маркизом к нам, незаметно для своего роста, подошёл Рэйдж. Я протянула руку для поцелуя. Герцог провернул свой обычный трюк, но в этот раз его губы задержались приступно долго, я даже почувствовала, как горячий язык лизнул нежную кожу запястья. По руке побежали мириады мурашек, где-то глубоко внутри меня стало зарождаться возбуждение. Кристоф пристально смотрел мне в глаза изучая мою реакцию на свою непрошеную ласку. С трудом, но мне все же удалось сохранить самообладание, хотя для этого мне пришлось в уме переводить на горский военный гимн Ориума.
— Верни руку владелице, — прошептал маркиз. — На вас начинают обращать внимание.
Эти слова разрушили какую-то невидимую стену, звуки, запахи и цвета вернулись.
— Как вы находите мое орудие? Оно самое большое на этой экспозиции. — Остался верен себе герцог. Он действительно меценировал одну из пушек времён завоеваний этому музею. Это было написано на карточках, расположенных рядом с экспонатами.
— Вы имеете в виду ту бомбарду[1], покрытую ржавчиной? — Я прекрасно поняла что герцог говорил про невероятно хорошо сохранившуюся кулеврину[2],от его имени пожертвованную в пользу музея, но апломб и скабрезный подтекст его вопроса, заставили меня немного приструнить самодовольно улыбающееся Сиятельство.
— Туше, — вопреки моему ожиданию, Кристоф не разозлился, а громко рассмеялся. Как и маркиз.
Официальная часть была скучной, но быстрой. Хранитель музея преподнес меценатам декоративные ключи от музея, отрезок открывающей ленточки и благодарственные грамоты, подписанные самим Его Величеством Цессом Себастианом Виверном.
Глава 19. Девушка — как печенье: ломается, пока не намокнет
В ресторан решено было ехать в карете маркиза, он заказал у колесника наимоднейший экипаж по последнему слову техники и непременно хотел продемонстрировать это новшество. Внутри кареты было просторно, на сиденьях свободно можно было разместиться вшестером. Нас было пятеро, помимо меня, герцога и маркиза с нами поехали брат и сестра, граф Жан Де Бург и его сестра Соланж, которая практически сразу предложила называть ее сокращённо — Соль. А её брат сказал, что назвали ее так, из-за обилия слез, которое пролили над этой непоседой матушка и няньки. Я заметила, что не далек тот час, когда слезы начнут лить мужчины. Графиня была очаровательна, умна и с добрым нравом. То, как шутливо пикировались, кидали заинтересованные, страстные взгляды и старались друг друга коснуться Михаэль и Жан, определенно рассказало мне о характере их отношений.
