Пока я выжидала, чтобы братья вдоволь намахались мечами и завалились подремать, прошло прилично времени, но Хен терпеливо ждал на уговоренном месте. И уже успел выспросить, где находится ближайший храм.
Это было невысокое здание с типичной для храма крышей — с загнутыми рожками, чтобы всё хорошее, что дарует нам Нигос, уходило к людям. Постучав в высокую резную створку, мы зашли.
Внутри оказалось неожиданно прохладно. И темно, только у изображений богов горели многочисленные огоньки свечей. Нас встретил пожилой жрец, вежливо спросил, зачем пожаловали, и, получив ответ, без удивления кивнул. Выяснилось, что нужно заплатить небольшую пошлину. Я ойкнула, потому что о деньгах совершенно не думала, но Хен отодвинул меня в сторону и ссыпал монетки в предназначенную для этого плошку.
— Спасибо, — шепнула я ему так, чтобы жрец не слышал. — Потом отдам.
Он смешливо поморщился:
— Уймись.
Я не настаивала, но про себя решила, что отдам обязательно. Это уже второй раз, как он тратит ради меня деньги, а ведь одет он совсем небогато.
Жрец спросил наши имена и записал в огромную книгу. Только тут я впервые услышала полное имя Хена — Хеннай Тайсен. Примерила его на себя. Сатьяна Тайсен. Странно, непривычно, но, пожалуй, не так плохо. Но при мысли, что вот-вот я расстанусь с кланом, с родовым именем, с этим щитом, который был со мной с рождения, меня охватила дрожь. Я сжала руки, чтобы скрыть её, и уставилась в пространство.
Всё нормально, это не навсегда. Это вообще только для проформы. Это не по-настоящему. И это самый лучший выход, так нужная мне свобода. А клан Сантерн известен только в Отрейле, уже здесь о нас никто не слышал, так что не особо много я и теряю-то.
Поверх крепко сжатых ладоней легла рука. Твёрдая, широкая, с выступающими костяшками. Тёплая.
— Волнуешься? — Хен нагнулся к самому уху, и его дыхание пощекотало мне волосы. — Ещё не поздно отказаться.
Насмешка в его голосе меня отрезвила. Ну конечно, сперва согласиться, заставить его заплатить, а потом идти на попятную? Он плохо знает Сатьяну Сантерн. Пока ещё Сантерн.
Я помотала головой.
Хен ещё немного смотрел на меня, потом убрал руку и выпрямился. От исчезновения теплоты его ладони мне снова стало не по себе.
Жрец откашлялся и встал перед нами. Он уже накинул на плечи явно парадную, вышитую золотом мантию. Забубнил привычную скороговорку: о любви, взаимном уважении, о детях, которым мы дадим жизнь.
Хен снова взял меня за руку, как будто опасался, что я дам дёру. Я не сопротивлялась. Всё же так было спокойнее. Он совсем как будто не волновался, разве что выглядел не в пример серьёзнее, чем обычно. Смотрел прямо перед собой, на горящее алым Око Нигоса на груди у жреца. Рука у него была тёплая и какая-то… уверенная, что ли.
