— Вы с Кощеем живете в одних покоях?
— Беспокоится, что я сбегу, — пояснила Марьяна.
— Ну, ну. Что-то вроде этого я и подумал.
Да что с ним такое!
— Слушай, я не люблю подобные намеки. Хочешь сказать — говори.
— И скажу… — Смеян распалился. — Ты же втрескалась в этого…
— Тише, тише… — Марьяна зашикала на него. — Чего ты кричишь? Тем более это не правда.
— Да уж ясно-понятно.
Марьяна рассердилась. Эти мужчины у нее в печенках сидели!
— Даже если так, тебе-то что не нравится?
— Неправильно это!
— Что?
— Да это… — он обвел вокруг себя. — Этот мир не наш. И никогда нашим не станет. И люди эти…
— Успокойся, — Марьяна не понимала его волнения. — Не претендую я на этот мир и этих людей. А вот почему с такими убеждениями ты все еще торчишь здесь, это загадка.
— Как-нибудь расскажу, — резко остыл Смеян. — Но ведь я не ошибся, ты и правда…
— Еще чего! Ни слова больше! Слушать не желаю!
И что на него нашло?
— Лучше расскажи, что мы будем делать, когда у нас в руках будет колдун, который наслал хворь на Бессмертного?
— До конца не уверен, — Смеян, наконец, стал спокойным и сосредоточенным, как всегда. — Но нам точно нужно получить какую-то его частичку — волос или ноготь. Короче, биоматериал. Здесь таких слов не знают. Но, тем не менее, нам нужен именно он. Его используют при создании хвори, и я убежден, что его же нужно использовать для ее лечения.
— Ясно. Значит, приезд Зимоградцев будет кстати.
— Да, я слышал разговор. Только не понял, почему нам важна его мать, а не Афрон.
— Спроси у Кощея, — посоветовала Марьяна, указав пальцем в сторону зала. — А я, пожалуй, отдохну с дороги. Пока к нам не пожаловали новые гости.
В комнате она с удовольствием распласталась на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Ночь в тесном подземном тоннеле, потом уговоры Смеяна, борьба с Василисой, воскресший Кощей — чего только не случилось за последние сутки.
Ей хотелось уснуть и пробудиться отдохнувшей и полной сил. Но только тяжелые веки сомкнулись, как она уловила звук открывающихся дверей. Без стука. Сразу понятно, кто это. Повелитель всея Койграда пожаловал.
— Я чувствую, что вы не спите.
Вот ведь какой чувствительный! Назло ему, поворачиваться не стала. Пусть, ежели пожелает, говорит в спину. Надоели ей эти откровения хуже горькой редьки.
— Мне не дали договорить. Насчет благодарности. Я считаю, что вам не стоит выходить замуж за Царевича, — он выдержал паузу, видимо ожидая, что она повернется, и продолжил, не увидев реакции. — Не спешите стать его женой. Возможно, все сложится по-другому. Гораздо лучше, если угодно.
