— Кто вы? — прохрипела, усиленно сражаясь с паникой, прокатившейся по телу.
— Присядем, Лизавета, — он говорил спокойно, смотрел пристально, но невраждебно. Лишь в глазах венгра таился сумрак, напоминающий туман, окутывающий древний лес. И как в фильме ужасов, он не отпустит, заманит, подчинит своей воле и погубит, навсегда похоронив среди корней могучих деревьев.
Вот только я твердо знала, что передо мной не тарлан и даже не полукровка, а человек, такой же, как я.
— Кто вы такой? — голос дрожал, и за эту слабость я ненавидела себя.
Золтан не двигался, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он произнес:
— Человек, и вы это знаете, Лизавета.
Знала, но не понимала, как возможно, чтобы обычный человек обладал такой силищей, способной размазать меня по стенке. Сердце грохотало у меня в ушах, но отступать было некуда и оставалось только пройти в гостиную и присесть на диван.
Нервно расправила несуществующие складки на одежде, глядя на то, как Симон завораживающе медленно направляется ко мне. Не поручусь, что сохранила самообладание, когда он прошел мимо, не тронув, добрался до каминной полки, открыл бутылку с крепким напитком и взглянул на меня вопросительно.
— Бурбон. Вам налить?
— Пожалуй, — трусость чистой воды, за которую ни Ульф, ни Ярослава меня бы не похвалили, а вот Айвен бы вдоволь посмеялся.
Венгр наполнил два старинных кубка, один поставил на столик рядом со мной, из другого отпил. Я была ему благодарна за понимание. Прогоняя неприятные ощущения, сделала глоток, за ним — еще, и опять. Алкоголь притупил чувство страха, и я смогла повторить заданный ранее вопрос, дополнив его:
— Вы из Ордена?
— Возглавляю его вот уже сто пятьдесят лет, — позволил мрачной улыбке коснуться своих губ, — и хотелось бы остаться еще на долгие годы.
Я помнила, что говорил об Ордене Бьёрг, и что рассказывала Ярослава.
— Где мы?
— В Будапеште!
— Но как?.. — мысли снова смешались.
— Вынужден просить прощения у вас, Лизавета, за действия своих людей, — он стоял у камина, небрежно опираясь о его полку, наблюдал, делал выводы.
— Что они сделали со мной? — голова кружилась, но я боролась со слабостью, как могла.
— Ни много, ни мало — убили, — ответ венгра звучал, как приговор.
Рука затряслась сильнее, но я выпила все, что оставалось в кубке. Зубы стукнулись о его серебряный край.
Учащенное сердцебиение твердило, что я все еще жива. Но в то же время чувствовала, что Золтан не лжет.
— Могу я услышать подробности, — Лизавета Москвина стала иной, эта новая смогла смело взглянуть на «дядюшку».
