Она пожала плечами.
— Я не знаю, — кровь окрашивала разорванную рубашку Шейна, свидетельствуя о насилии, которое шло за ним по пятам.
— Дай мне секунду, я переоденусь, и мы можем узнать, в чем дело.
Его взгляд потеплел.
— Помочь?
Тепло разлилось по телу.
— Нет.
Он отрывисто пожал плечами.
— Как хочешь.
— Ты в порядке? — непрошеное беспокойство напомнило ей об эмоциях, которые, как она думала, были давно забыты.
— Да. Просто голова болит, — он развернулся на босых ступнях и исчез из виду.
Да, вот Шейн, которого она помнила. Отстранялся от ее под предлогом защиты ее хрупкого внутреннего мира. Тупица.
Пришло время двигаться дальше и избавиться от влияния, которое он имел на нее. Эмоции, которые будил Шейн, были болезненными, опасными и такими глубокими. Она так и не сумела полностью вычеркнуть его из своего сердца.
Он был солдатом и озвучил свою позицию.
Чем раньше он уйдет, тем скорее Джоси сможет снова притвориться, что двигается дальше. Может быть, когда-нибудь это на самом деле будет так. Она опустила ноги на холодный деревянный пол. Коврик для спальни она ищет уже более года и когда-нибудь найдет идеальный.
Джоси надела удобные джинсы и голубой свитер, который оттенял цвет ее глаз. Не то, чтобы она пыталась произвести впечатление на Шейна. Ей просто нравился этот свитер.
Она закусила губу в нерешительности, когда, пожимая плечами, вытащила выцветшую мужскую футболку из нижнего ящика комода. В холодные или одинокие ночи она часто спала в одной из старых рубашек Шейна. Было бы неприлично с его стороны идти в полицейский участок в рваной одежде.
Джоси нашла его в кухне, доедающим остатки холодной лазаньи.
— Ты снова голоден?
Он дожевал.
— Мне нравится, как ты готовишь.
Она быстро бросила футболку на стол.
— У меня осталась одна их твоих старых рубашек. Чистая.
Он вытер рот салфеткой, его взгляд замер на рубашке.
— Я должен прочесть в этом какой-то подтекст? — глубокий и темный, его голос понизился до рокота, что ускорило биение сердца Джоси.
— Нет, — только то, что она еще не справилась со своими к нему чувствами. Вне зависимости от того, насколько сильно старалась не врать себе. — Некоторые из твоих вещей, вероятно, смешались с моими, когда я переехала.
Ничто не заставит ее признать, что у нее также хранилась рубашка, которую она отказывалась стирать, спрятанная в задней части шкафа. Даже спустя два года поношенный хлопок обладал уникальным мужским ароматом Шейна.
— Хорошо, — он скинул окровавленную рубашку и надел чистую. — Спасибо.
