Сэм отступила в коридор и стала оглядываться вокруг, отмечая слой грязи, который покрывал, казалось, абсолютно все; мертвых мух, валявшихся за сеткой на кухонном окне… В атмосфере дома витали невзгоды, как будто все было пропитано ими. Убедившись, что никто за ней не наблюдает, Сэм прошлась по коридору и заглянула в комнату Лайонела: оставленное медицинское оборудование, окруженная ограждением кровать, чтобы он не мог скатиться. Она вышла и добралась теперь до комнаты в конце коридора, зная, куда попадет. Дверь была закрыта, и Сэм снова бросила взгляд через плечо, перед тем как повернуть ручку и осторожно открыть дверь. Комната была крошечной, в ней еле помещалась кровать, заваленная коробками с разным хламом. Воздух здесь был затхлый. Она представила себе, как Деннис лежит в этой комнате, закрыв дверь, прислушивается к шагам отца в коридоре и молит Бога, чтобы они не остановились у его двери. Сэм выдвинула ящик комода и посмотрела на одежду. Непарные носки, и все.
Заметив на полке общую тетрадь, она взяла ее и стала перелистывать, пока не дошла до последней исписанной страницы, оказавшейся примерно в середине. На ней было незаконченное сочинение о Второй мировой войне. Поля, изрисованные черепами и уродливыми свастиками… прямо как те тетради, которые она проверяла, работая учительницей, — тетради мальчишек, которые маскировали свой страх всякими мерзостями, будучи дергаными и подозрительными, как змеи. Это были мальчишки, приходившие в школу в дырявых джемперах и обтрепанных галстуках, они скреблись в своих волосах и делали вид, что им все равно, когда от них отодвигали стулья или кто-то из учеников говорил: мисс, от него воняет! Любая жалость, которую она могла испытывать к Лайонелу поначалу, исчезла, сменившись вызывающей тошноту ненавистью и жжением в горле.
— Расскажите нам о своих отношениях с полицией, — начала Кэрри, глядя в свой iPad. — Вы беседовали с полицейскими двенадцать часов после ареста Денниса по обвинению в убийстве Холли Майклз. Можете рассказать нам, что вы говорили?
— Меня спрашивали, где был Деннис той ночью, и я ответил, что не знаю. Я им честно сказал: теперь он почти не бывает дома, и это меня не удивляет, ничего хорошего я от него не жду. Конечно, тогда я точно не знал, в чем было дело.
— Были ли вы озабочены, что вас не позвали, когда его допрашивали? В то время он был несовершеннолетним. Ему не хватало нескольких месяцев до восемнадцати лет. По закону на допросе должен присутствовать родитель или опекун, но его продержали двенадцать часов, до того как вам позвонить.
