Немец стал бегать по избе, всё вокруг переворачивая, вышвыривая вещи на пол. Второй держал на прицеле школьницу с малышом на руках. Братишка заплакал.
— Verstopfe das Kind! Заткни ребенка! — заорал фашист-ищейка на Марийку.
Испугавшись, малыш ещё сильней зашёлся плачем. Девочка попыталась утешить братика ласковыми словами, поглаживая мелкие кудряшки и пряча его мокрое личико в плечо. Братик не унимался, крохотное сердечко колотилось как у пойманной птички.
Ищейка в каске яростно вырвал ребенка из рук школьницы, поднял за ноги и потащил из дома. Марийка с застывшими глазами смотрела на садиста, молча сдерживая внутренние неистовые рыдания. Жгучие слёзы текли по лицу, но она молчала. Дверь за ним захлопнулась.
Второй немец с гадкой ухмылкой стал приближаться к Марийке. Смерив школьницу наглым оценивающим взглядом, он движением ствола оружия приподнял её кофту.
— Ziehe sich aus! Раздевайся! — приказал фашист.
Со двора донеслись звуки выстрелов. Сердце Марийки оборвалось. Отворилась дверь. С порога затарахтела бешеная автоматная очередь, по полу рекой потекла кровь. В дверном проёме стоял Миша, одной рукой он прижимал младенца к груди, другой палил по фашисту. Затем кинул автомат на пол и устремился к плачущей Марийке.
— Тише, лихачка, не реви! Возьми братишку на руки! Надо бежать! — сказал Миша и передал малыша девочке. — Вещи готовы?
Марийка вытерла рукавом слезы, протянула руки и забрала ребенка, неожиданно для себя поцеловав бригадира. — Всё готово! — решительно ответила она и показала, повернувшись, заплечный зеленый рюкзак.
— В подполе вырыт проход, твои родители позаботились об этом. Будем выбираться из села через него, — быстро сообщил Миша, подняв автомат.
Они вышли в сени. В это время с улицы послышалась немецкая речь. Бригадир бросился к двери, стремительно задвигая засовы. Затем подошел к середине входной комнаты, отодвинул ногой легкий половичок и отворил за кольцо небольшую напольную дверцу. Марийка передала малыша и первой прыгнула в темный подвал. Одновременно немцы выбили входную дверь и с беспорядочными выстрелами влетели в сени. Миша с ребенком рухнули на пол. Напольная дверца резко захлопнулась. Марийка вновь осталась наедине с собой, зажмурив глаза от оглушительной стрельбы и леденящей душу потере двух самых дорогих на свете людей.
И опять школьный подвал, мрачный и неживой. Ни единого звука, ни единого шороха. Широко распахнув глаза, Марийка стояла на том же самом магическом месте скрещивания трёх дорог. Две дороги были плотно замурованы бетоном. Оставался единственный выход — идти налево. Как там в той хохме, налево пойдёшь, по голове получишь? Это вряд ли. Направо была угроза синяк под глаз получить, вроде обошлось. А лучше бы и получила, чем такие страшные испытания. Как вообще люди в этой чудовищной войне сумели выжить? А ведь сумели! И теперь такие вот уже старенькие, приходят к ребятам в школу, рассказывают, как всё было. А такие хамки, как она, Марийка, уши затыкают. Противно стало от себя самой за бездушность. Вернусь, всё-всё в своей жизни перестрою! Во-первых, родителей брошу с их вечными запоями, уеду в соседний город к бабушке с дедом. У них дом там в частном секторе отличный, сосны кругом. В школу буду добираться на автобусе, подумаешь, какие-то полчаса. Во-вторых, работать пойду, хотя бы рекламные визитки раздавать или нянечкой в детский сад, ребятам в школе представители дома молодежи предлагали на прошлой неделе. В-третьих, обязательно логотипы нарисую для общества ветеранов. А может мне ещё им сайт сверстать, это несложно.
