В ответ на эти слова Янош молча, как бы в знак согласия, склонил голову. В душе он никак не мог согласиться с требованием, предъявляемым ему. Но Эржика… Быть вместе с нею всегда, всюду, всю жизнь… Ради этого в тот миг он способен был, казалось, отречься от всего остального. «Мы должны жить только друг для друга и ни для чего больше!» — уже не раз говорила ему Эржика.
Согласие на брак было получено, хотя госпожа Лошонци и не очень рада была такому жениху: она считала, что положение ее мужа и достоинства дочери могут обеспечить ей лучшую партию.
Была назначена свадьба — как только в обширном доме адвоката отделают комнаты для молодых. Яношу не хотелось покидать родной дом, идти в приемные зятья, тем более что и родители его были против этого. «Мы не менее уважаемые в городе люди, чем твой адвокат! — твердил отец. — Я состою на государственной службе!» Отец Яноша с гордостью носил форму чиновника, хотя, надо сказать, чин его был невелик: он ведал на городской почте доставкой корреспонденции.
Полные трепетных ожиданий Янош и Эржика считали недели и дни, остающиеся до свадьбы. Только этими ожиданиями и жили они. Больше ничто в мире для них как бы не существовало. Конечно, Янош, как всегда, просматривал газеты. Но мало вдумывался в прочитанное. Идет дипломатическая шумиха вокруг убийства эрцгерцога, газеты полны угроз по адресу Сербии, правительство предъявило ей ультиматум, австрийские войска начали военные действия. Но это, как видно, маленькая война, вроде той, что была года три назад на Балканах. Наверное, скоро кончится…
И вдруг, когда до свадьбы оставалось всего две недели, тревогой ударили газетные заголовки: мобилизация в России! Мобилизация в Германии!
Неужели война, большая война?
На улицах появились расклеенные приказы о явке военнообязанных на призывные пункты. Предстояло явиться и Яношу. Эржика ударилась в слезы. Отец утешал ее: «Еще не все потеряно, поговорю с кем надо, и, надеюсь, в законе отыщется статья, которая позволит вам не откладывать свадьбы».
Янош был благодарен своему будущему тестю. Ему очень не хотелось идти на войну — и не только из-за Эржики. Если бы это была война за свободу родной земли, как в восемьсот сорок восьмом, под знаменами Кошута — он пошел бы одним из первых. Но за что проливать кровь на этот раз? Венгерской родине ничто не угрожает.
Однако война объявлена. Весь город словно в угаре. Здания украшены флагами. В ресторанчиках, которых полно на главной улице, — шумные компании, подымающие бокалы за победу австро-венгерского оружия, победу над сербами и русскими. С вокзала доносятся бравурные звуки духового оркестра — Вашварад провожает первую партию мобилизованных. Во многих домах уже простились с сыновьями, братьями, мужьями. Несколько прежних гимназических товарищей Яноша уже призваны. Матери, жены, невесты — в слезах, хмурятся отцы… «А я? — как-то однажды спросил себя Янош. — Только свадьба на уме! Но имею ли право быть счастливее тех, кого уже оторвали от родных?»
