— У прошлых билетов тоже есть целые подлинники?
— Нет, — быстро ответил Эдвард и выглядел при этом почти смущённым.
— Но я могу достать другие, если ты передумаешь, — добавил он смело, пока я сверлила его взглядом.
Гад! Гад! Змей!
Вдох-выдох, Белла. Бить людей ногами противозаконно, а вампиров ещё и опасно для собственных ног. Вспомни бессмертные «Двенадцать стульев», у тебя сегодня крылья, ты просто обязана чтить уголовный кодекс.
Тем более, ты в пуантах и подвернёшь лодыжку раньше, чем исполнишь коронный маваши гери по этой наглой и довольной роже…
— Эдвард, возможно, вас сбил с толку мой вид ангелочка, — начала я доброжелательно, даже немного сочувствующе. — Но я сегодня языческий Купидон, что должно было покоробить ваш тонкий и высокоморальный вкус к окружению.
Не обратив на мой укол никакого внимания, Каллен обезоруживающе улыбнулся:
— Скорее, Белла, ты Царевна Лебедь по Пушкину. «Да! Такая есть девица. Но жена не рукавица: с белой ручки не стряхнёшь да за пояс не заткнешь».
Вздохнула.
«Что ж ты меня стряхнул со своей белой ручки, любезный?» — чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык.
Я чувствовала себя почти вымотанной этим противостоянием. С ним, со своими противоречивыми порывами. Да, я чертовски гордая штучка, за что не раз перепадало и в той жизни, и в этой. Несмотря на всё желание плюнуть и кинуться во все культурные тяжкие с Калленом, я пошлю его на все четыре стороны, а сама максимум куплю билеты на некоторые мероприятия. Но на симпозиум без приглашения я не попаду, что было самым обидным и печальным…
— Ну и на что вы надеетесь при таком раскладе? Я не передумаю, мистер Каллен, не напрягайте так сильно фантазию. Дайте пройти.
— Моя фантазия направлена на то, чтобы вы никуда не ушли, мисс Свон, — вампир ловко пресёк мой манёвр исчезнуть из его поля зрения.
Я хмуро уставилась на его руку, испытывая странное желание вцепиться зубами в неё и отгрызть. Нарушение моего личного пространства пробудило во мне потушенную ярость:
— Что вам от меня надо, мистер Каллен? До сегодняшнего утра я думала, что вы джентльмен, пусть чванливый и спесивый, но джентльмен, — слова вырывались из моего горла с почти британским акцентом и немного хрипло. — Сегодня я вижу перед собой наглого хама, который пришёл подразнить меня, как голодного ребёнка конфеткой. Это подло. Мы прекратили наше общение на незабываемо чёрствой ноте…
— Ты бы простила мне мою гордость, если бы я не задел твою, — догадливо прошептал Эдвард.
