Она согласилась, хотя в этом не было никакого смысла. Ее прежний доктор сказал ей, что оставшиеся провалы в памяти вызваны действием лекарств и эти воспоминания могут уже никогда не вернуться.
– Хорошо, – ответила Виктория, приглушив звук телевизора. – Но что, если твои проблемы с памятью гораздо серьезнее, чем ты думаешь? Что, если тебя держали в плену не много месяцев, а несколько недель? Что, если ты действительно связалась с папой вскоре после своего исчезновения? Возможно, папа прав, и ты просто не помнишь, что сама ушла от Дэймона, потому что для тебя это было слишком болезненно. У Кэролайн сдавило грудь. Она всячески гнала от себя эту мысль. Может, причина была в том, что она по-прежнему любила своего мужа, а может, в том, что она просто хотела, чтобы ее сын общался со своим отцом. Или в обеих этих вещах.
– Если я бросила своего мужа, почему я не сказала об этом тебе? – спросила Кэролайн.
Виктория была ее наперсницей. Сестры были очень близки с тех пор, как их мать умерла от передозировки транквилизаторов пять лет назад. Они поддерживали друг друга и до этого, когда мать в течение долгих лет боролась с депрессией.
Дэймон тоже потерял свою мать, когда был совсем юным. У Кэролайн, по крайней мере, был отец. Лайам Макнилл, отец Дэймона, перестал общаться со своими незаконнорожденными сыновьями, когда Дэймон был ребенком. Он предпочел выполнять свои отцовские обязанности только по отношению к тем детям, которых родила ему его законная жена.
– В том семестре я была слишком погружена в свою курсовую работу. Возможно, ты ничего мне не сказала именно по этой причине, – предположила Виктория. – Или, может, ты не ввела меня в курс дела, потому что папа попросил тебя отдалиться от меня, когда ты решила выйти замуж за его противника.
Кэролайн не могла ответить на это ни «да», ни «нет», поскольку сама все еще терялась в догадках.
– Но я помню, что кто-то вошел в дом. И это был не Дэймон.
Должно быть, ее похитили именно тогда. Она лишь помнила, что в тот день ей было страшно.
– Тебя напичкали лекарствами, – мягко произнесла Виктория. – От транквилизаторов сознание затуманивается, и ты не можешь понять, что было наяву, а что тебе пригрезилось. Ты ни в чем не виновата, Кэролайн.
Ее доктор сказал ей то же самое, но от этого ее страх и гнев никуда не делись.
Прежде чем она успела согласиться со своей сестрой, на другом конце линии раздался детский плач. Кэролайн чуть не соскочила с кровати, но вовремя вспомнила, что ее сын находится в другом доме.
