Её светлые волосы выглядели более густыми, более яркими, сияющими под флуоресцентным освещением. Она была одета в темно-красные кожаные брюки, чёрную майку, кожаные нарукавники и ремень с шипами. Изумрудно-зелёный камень болтался на её шее; такой же камень она носила в кольце на безымянном пальце.
Я смотрела, как они грубо срывают с неё украшения, вместе с серьгами-кольцами и пирсингом в пупке. Я смотрела, как она пытается оцарапать их, чтобы не дать забрать кольцо.
Им понадобилось несколько попыток, но они наконец забрали от неё кольцо. Её ногти, и без того выкрашенные красным, под конец сочились кровью.
Я слышала, как она угрожает им, ярость и ненависть выплёскивались из неё кипящей волной.
Она говорила им, что сожрёт их сердца… что выследит их детей, их супруг.
Я смотрела, как два мужчины сдёргивают с неё ботинки на каблуках, стараясь увернуться от её попыток пнуть их, вопреки прикованным к кровати лодыжкам.
Медленно, медленно… наркотики начинали действовать…
Образ померк.
Девушка на зелёном как лес диване моргнула, глядя на меня такими широко раскрытыми глазами, что они казались ненастоящими.
«Видишь? — прошептала она. — Вот какая я. Вот какая я на самом деле…»
Я не знала, как ответить. Я не была уверена в том, что я чувствую.
«Ты была изумительна…» — осторожно начала я.
«…Я была монстром, — поправила она, не выбирая слова. — Я все ещё монстр. В глубине души».
Последовало очередное молчание.
«Что случилось после этого?» — спросила я у неё.
Печаль выплеснулась от неё очередным плотным облаком, печаль и что-то вроде тоски. Образы, которые я увидела в этот раз, доносились проблесками, обрывками, импульсами света.
Я получила внезапный, поразительно животный, реальный образ того, как они с Бриком трахались, занимались любовью… как он смеялся, придавливая её прямо перед тем, как укусить и вдолбиться в неё с низким стоном, а она забилась под ним. Она смеялась вместе с ним, отчаянная радость пронзала её сердце, знание, что он принадлежал ей, он принадлежал ей…
Затем это медленно исчезло.
Я видела её в той же стеклянной комнате, полубессознательную от наркотиков.
Она старалась держать глаза открытыми, пока они забирали её кровь.
Тянулись дни, за ними другие. Они забрали много её крови, затем большую часть её крови… пока она не очутилась на грани смерти. Они осушали её, пока она не стала напоминать истощённый скелет… затем, прямо перед тем, как она должна была умереть, они накачали её до краёв новой кровью, кровью, которой никогда прежде не было в её венах… кровью, вызывавшей у неё тошноту.
