— Ну и силища! — пробормотал Торанц.
— Не задело бы нас крылом бури, — сдержанно проговорил Руденко, кивая на быстро приближавшуюся иссиня-фиолетовую стену туч, внутри которой клубилось и играло электрическое сияние.
Диего круто взял вверх, машина перевалила хребет и с ходу влетела в узкое ущелье, проделанное в каменном щите древним водным потоком.
— Какова же тогда мощь клювокрыла? — продолжал развивать мысль Торанц. — Ведь скалогрыз — это живой металл!
— Скорее, живой плазменный резак, — заметил Диего, ведя быстролет с прежней скоростью.
Резко стемнело, небо над ущельем затянула фиолетовая мгла, которую вскоре оплела пульсирующая сетка электрических разрядов.
— Переждем здесь от греха, — решил Диего и мягко опустил быстролет в глубокую сухую яму.
— Глядите-ка — дождь! — удивился Руденко, показывая на сползающие по прозрачному колпаку кабины редкие капли. — Хабуб не часто приносит дожди, — пояснил в ответ на жест Торанца. — Зато часто — черную угольную и графитовую пыль: на Энифе уйма открытых угольно-графитовых месторождений, прикрывающих, кстати, колоссальные гнезда алмазов.
Некоторое время просидели молча, дивясь на красивые всполохи электрического сияния в прорези ущелья; обычного для земных гроз грома не было, лишь иногда доносилось длинное ядовитое шипение да частый треск.
— Не люблю бесшумных гроз, — поежился Торанц. — Неестественно как-то… и тревожно… — Он вдруг вспомнил ровное оранжевое пламя глаз скалогрыза. — Глаза у них в самом деле светятся?
— Светятся, — подтвердил Диего. — Да и не глаза это вовсе, а рентгеновские локаторы, оранжевое свечение — побочный эффект их работы.
— М-да… Наверное, никогда не устану поражаться изобретательности природы.
Тигр, о тигр, светло горящий,
В глубине полночной чащи!
Кем придуман огневой
Соразмерный образ твой? —
тихо, но четко прочитал четверостишие Блейка задумавшийся Руденко.
— Серьезный вопрос, — вздохнул Диего. — Особенно если применить его к стражам.
Торанц подозрительно посмотрел на лицо разведчика, хранившее серьезное выражение.
— При чем здесь стражи?
— Стихи Юры подходят к ним больше, чем к кому-либо. Кем придуман огневой, соразмерный образ твой, страж? Ну, может быть, и не совсем соразмерный, но вопрос поставлен не в бровь, а в глаз.
— О чем ты? Не разговаривай полунамеками.
— Иначе он не может, — с внезапным раздражением бросил Руденко. — Своими умозаключениями он толкает нас к пропасти, просто голова кругом идет.
— Так поделись со мной.
