— прочитал директор. — Судя по всему, у тебя начались выбросы стихийной магии.
— Но почему при этом исчезают стёкла? — удивился кто-то из Рейвенкло.
— А почему нет? — спросил кто-то из маглорожденных первокурсников. — У меня тоже исчезали предметы…
— А ты не помнишь обстоятельства? Стихийная магия возникает в случаях, когда волшебник испытывает стресс и приобретает тот вид, который наиболее… способствует исправлению ситуации. К примеру, мне рассказывали, что я в раннем детстве заставлял исчезать те предметы, которые мне не нравились. Но на стеклянные предметы это не распространялось и мне рассказывали, что именно стеклянные предметы сложнее всего заставить исчезнуть или сделать невидимыми, правда, я так и не понял, почему.
— Я обязательно расскажу это вам на следующей лекции, мистер Барнс, — пообещал профессор Флитвик. — Но в принципе это верно. При наложении чар невидимости или… удержать стекло в целости может только очень сильный маг, а при стихийной магии… Альбус, там именно исчезнувшее, а не разбитое стекло?
— Название главы: «исчезнувшее стекло», — повторил директор, глядя на Гарри из-под очков.
Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсли обнаружили на своём пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало ту же самую бронзовую четвёрку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей.
Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках,
— Мяч в чепчиках?! Это что-то оригинальное!
— Вроде бы, Дурсли описывались, как очень скучные люди, не способные на оригинальные поступки…
— А они это ещё и фотографировали?!
но с тех пор Дадли Дурсль вырос, и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своём первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живёт ещё один ребёнок.
— То есть, у тебя нет ни одной младенческой фотографии? — спросил кто-то.
— А где бы меня стали фотографировать? — фыркнул Гарри. — То есть, возможно, папа с мамой меня и снимали, но у меня нет ни одной вещи из старого дома, от папы только и осталось, что пара вещей, которые на тот момент были не в доме, и золото в банке. В приюте…
