— Как же он мог не узнать своей жены? — спросил Ахилл.
— Такова природа безумия, — ответил Хирон. Голос его казался глубже обычного. Он знал этого мужа, вспомнил я. Он знал и его жену.
— Но отчего наступило это безумие?
— Боги пожелали наказать его.
Ахилл затряс головой. — Но это же было больше наказанием для нее. Это несправедливо.
— Нет закона, по которому богам должно быть непременно справедливыми, Ахилл, — сказал Хирон. — Да и, возможно, гораздо больше скорби в том, чтобы жить после того, как тот, кто тебе дорог, ушел. Как ты думаешь?
— Пожалуй, это так, — согласился Ахилл.
Я слушал молча. Глаза Ахилла вспыхивали огоньками костра, темные тени резче обозначили черты лица. Я бы узнал его и во тьме, и под любой личиной. Я бы узнал его даже сквозь безумие.
— Добро, — сказал Хирон. — Рассказывал ли я вам об Асклепии, и о том, как он раскрыл секреты врачевания?
Рассказывал, но мы хотели послушать снова, историю о том, как герой, сын Аполлона, пощадил змею. Змея в благодарность лизнула его уши, так что он обрел способность слышать, как она шепотом поведает ему тайны целебных трав.
— Но ведь на самом деле это ты обучил его врачеванию, — сказал Ахилл.
— Да, я.
— И ты не в обиде, что твою заслугу приписали змее?
Зубы Хирона сверкнули в темной бороде. В улыбке. — Нет, Ахилл, я не в обиде.
Потом Ахилл играл на лире, а Хирон и я слушали. Лира моей матери. Он привез ее сюда.
— Жаль, что я не знал раньше, — сказал я в первый же день. — Я уж почти решил не идти за тобой, потому что не хотелось ее оставлять.
— Теперь я знаю, как заставить тебя всюду следовать за мной, — улыбнулся он.
Солнце садилось за отрогами Пелиона; мы были счастливы.
* * *
Время у горы Пелион бежало быстро, дни протекали безмятежно. Теперь гулять по утрам было прохладно, теплело неохотно, когда слабеющие солнечные лучи пробивались сквозь пожелтевшие листья. Хирон дал нам меховую одежду и повесил на входе в пещеру шкуры, чтобы не выпускать тепло. Днями мы готовили дрова на зиму, солили мясо впрок. Звери еще не попрятались в норы, но скоро, сказал Хирон, должны были. По утрам мы любовались схваченными инеем листочками. Мы знали о снеге лишь по рассказам аэдов, сами мы его никогда не видели.
Однажды поутру, проснувшись, я увидел, что Хирона нет. Это было обычным делом, он чаще всего просыпался прежде нас, чтобы подоить коз и собрать фрукты к завтраку. Я вышел из пещеры, чтоб Ахилл мог поспать, и сел ждать Хирона. Пепел вчерашнего костра успел остыть и побелеть, я разгребал его палочкой и слушал лесные шорохи. Перепелка курлыкнула из подлеска, ей отозвался тоскующий голубь. Я слышал, как потрескивал дерн, от ветра ли или от легких шагов зверя. Я уж собирался пойти принести дров и разжечь огонь.
