Я покраснел. — Я о ней ничего не знаю.
— Ты отвечал не на тот вопрос, который я задал.
— Прошу прощения, учитель Хирон, — я не хотел сердить его. Он отошлет меня назад.
— Тут не за что прощать. Просто ответь.
Я чуть запнулся. — Да, я хотел бы научиться. Мне кажется, это пригодится, не правда ли?
— Это может очень пригодиться, — согласился Хирон. Он повернулся к Ахиллу, который следил за беседой.
— А ты, Пелид? Ты также думаешь, что медицина может пригодиться?
— Конечно, — сказал Ахилл. — Прошу не зови меня Пелидом. Когда я здесь, я просто Ахилл.
Что-то промелькнуло в темных глазах Хирона. Искра, почти веселье.
— Хорошо. Что из того, что есть тут, ты хотел бы изучить?
— Вот, — Ахилл указал на музыкальные инструменты, лиры и флейты, и семиструнную кифару. — Ты умеешь играть?
Взгляд Хирона был тверд. — Умею.
— И я умею, — сказал Ахилл. — Я слышал, ты обучал Геракла и Ясона, хоть пальцы их и не отличались проворством. Это так?
— Это так.
Это показалось мне невероятным — он знал Геракла и Ясона. Знал их детьми.
— Я хочу, чтобы ты обучал меня.
Взгляд Хирона смягчился. — Затем ты сюда и прислан. Я обучу тебя тому, что знаю сам.
* * *
Под лучами заходящего солнца Хирон провел нас через утесы, которые окружали пещеру. Он показал нам, где были логова горных львов[1], и где течет река, медленная и нагретая солнцем — там мы могли купаться.
— Искупайся, если желаешь, — он посмотрел на меня. Я-то и позабыл, что грязен, весь в поту и дорожной пыли. Прибрал пальцами волосы — там было полно песка.
— И я с тобой, — сказал Ахилл. Он сбросил тунику и мгновением позже я сделал то же самое. Вода на глубине была прохладной, но приятно прохладной. — Вон там, видите, вьюны. И окуни. А это рыбец, которого южнее вы уже не найдете. Его можно узнать по выгнутому рту и серебристому брюшку, — говорил Хирон с берега.
Его речь мешалась со звуком текущей по камням воды и сглаживала отчуждение между мной и Ахиллом. Твердость, спокойствие и сила в лице Хирона делало нас снова детьми, и внешний мир, кроме этой возни в воде и сегодняшнего ужина, просто исчез. Когда он был рядом, трудно помнить о случившемся на побережье. Даже наши тела казались меньше рядом с туловом и крупом кентавра. И как мы могли думать, что повзрослели?
Мы выбрались из воды, свежие и вымытые, осушая волосы в последних лучах солнца. Присев на мелководье, я с помощью камней отскреб свою тунику от грязи и пота. Пришлось походить нагишом, пока она не высохнет, но таково уж было влияние Хирона, что я об этом и не задумывался.
