Я сглотнул, в горле пересохло. — Красивая.
— Мне отец дал, — сказал он беспечно. Только то, как бережно его пальцы держали ее, удержали во мне поднимающуюся ярость.
Он не заметил. — Если хочешь, можешь взять.
Ее дерево, я знал, гладко и знакомо так же, как моя собственная кожа.
— Нет, — ответил я, с болью в груди. Перед ним я рыдать не стану.
Он начал что-то говорить, но тут вошел наставник, человек неопределенных лет со смозоленными руками музыканта. Он нес собственную лиру темного орехового дерева.
— Это еще кто? — спросил он. Голос у него был груб и громок. Ну да, музыкант же, не певец.
— Это Патрокл, — сказал Ахилл. — Он не играет пока, но он научится.
— Только не на этом инструменте! — рука потянулась отобрать у меня инструмент. Мои пальцы тут же стиснулись на лире — она не была такой красивой, как материна, но все равно это был царственный инструмент. Я не собирался сдаваться.
Но мне не пришлось. На полудвижении Ахилл перехватил запястье наставника. — Нет, на этом, если он так хочет.
Наставник рассердился, однако промолчал. Ахилл отпустил его, он сел и сухо сказал:
— Начинай.
Ахилл кивнул и согнулся над лирой. Я не успел задуматься над его вмешательством — он коснулся струн, и все мои мысли исчезли. Звуки были чисты и сладки, как вода, и ярки, как лимонная кожица. Подобной музыки я ранее не слыхивал. Она согревала как огонь, а ощущением напоминала полированную слоновую кость. Она волновала и успокаивала одновременно. Несколько прядей упали Ахиллу на глаза, пока он играл. Они были так же светлы, как струны, и так же сияли.
Он остановился, убрал со лба волосы и повернулся ко мне.
— Теперь ты.
Я затряс головой, я чувствовал себя столь наполненным, что боялся пролить и каплю. Я не мог играть. Ни за что, если мог слушать его.
Ахилл снова прикоснулся к струнам, и вновь зазвучала музыка. Теперь он подпевал себе, переплетая аккомпанимент с чистым высоким дискантом. Голова его склонилась набок, и я увидел его горло, нежное как у олененка. Легкая полуулыбка изогнула левый углок рта. И я понял, что тянусь к нему.
Когда все окончилось, я ощутил пустоту в груди. Я смотрел как Ахилл складывает лиры, как закрывает сундук. Он поклонился на прощание наставнику, который кивнул в ответ и вышел. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и заметить, что Ахилл ждет меня.
— Теперь пойдем поговорим с отцом.
Я не представлял, как у меня получится говорить, так что просто кивнул и пошел за ним прочь из покоя и по извилистым переходам к царской зале.
