Тридцать шесть лет и уже бабушка...
От этой мысли Оксана Леонидовна вдруг опечалилась и засмеялась одновременно. Так бывает у женщин.
Она улыбалась и плакала, идя по ступеням вниз. Время было уже позднее, время провожать гостей.
И дальним смехом в унисон неслись над Москвой-рекой молодые, юношеские голоса.
Сюзев, слегка пошатываясь от выпитого алкоголя, махал руками в разные стороны:
- Вот вы были в Ленинграде? Нет, вы не были в Ленинграде...
- Я была один раз, - по-школьному подняла руку Оля.
- Да? Один раз - не считово, - махнул рукой танкист. - Ленинград надо видеть. Видеть так, как видел его я.
- Сюзев, ты пьян, - прихватил того за локоть Островко.
- Нет! Впрочем, да, но к Ленинграду это не имеет никакого отношения. Так вот... Ленинград - он давит. Понимаете? Со всех сторон эти каменные ущелья, они словно смыкаются над небом, как ущелья в горах...
- Вася, да ты поэт! - крикнул кто-то из компании.
- Я не Вася, я Вова. Нет. Я танкист, попрошу. Так вот, там - плохо. Улочки узкие, каждый пехотный дурак в тебя сверху гранатами может кинуть. А ты его - никак. Не достанешь. Скорость разворота, угол подъема. А тут в Москве? Смотри, какие просторы для меня!
Булыжная мостовая мягко ложилась под ноги - камень за камнем, шаг за шагом.
- Если я вон тут встану, башню разверну и каааак... Жахну по Кремлю!
Сюзев показал рукой, "как он жахнет", и одновременно с его головы слетела пилотка, сбитая мощным подзатыльником летчика.
- Извините... - Островко козырнул и тут же потянул танкиста за локоть в сторону гранитного берега реки.
- Не обращай внимания, Оль, - Волков поднял пилотку Сюзева и улыбнулся девочке.
- А я кроме тебя никого не вижу и не слышу, - вдруг осмелела она. Взгляды их опять встретились, и время снова превратилось в вечность.
Где-то там, за границей этой вечности, лейтенант-летчик яростно шипел на лейтенанта-танкиста:
- Ты обалдел? Ты думай, что говоришь, "пушку наведу на цель..." - передразнил Островко Сюзева. - Совсем мозги от водки потерял?
- От коньяка, - упрямил Сюзев. - И чисто теоретически, межпрочм...
- А ну, стой тут! - Островко большими шагами дошел до Волкова с Олей, навалив уставшего от дня рождения танкиста на парапет.
- Ребят, вы гуляйте, а я дружка до дома, до хаты... В смысле, мы на вокзал, Леха! Догоняй в Минске!
Мимо пронесся черно-горбатый "ЗИС", шурша шинами.
Долго еще вдоль набережной, несясь к звездам, неслось нестройное:
- Три танкиста, три веселых друга...
