– Уважаемый Арктур, – парирует Петров. – Нам ли не знать, что такое Насонов, и сколь желанно ваше отсутствие вашей восхитительной хозяйке и супруге? Она пьет как нектар каждую минуту покоя. Исходя из этого, предполагаемый раут – не что иное, как эпизод счастья для четырех тружеников в прямом и переносном смысле, и, надеюсь, для одного благородного коня.
Полковник мямлит, – Ну, что ты, Арктур, в самом деле? Можно ли так-то? И причем здесь Полина Ивановна? Как же не пойти, когда уж пришли?
Конь извлекает последнего козыря, – Да разве не видите вы, дорогой Петров, что полковник не таков, как другие люди? Случись даже крайняя необходимость, ни он, ни, тем более, я чисто физически не сможем забраться на крышу.
Веснухин взрывается, – На что ты намекаешь? Это я не заберусь?
Арктур печально, – Вы-то, наверное, да что там, наверняка взберетесь. Мне же мерзнуть в сугробе. Ну, что же, такова судьба.
Не успевает конь закончить фразу, как с виду невзрачные, я бы даже сказал плюгавые бродяги, демонстрируя немыслимую силу, ловко подхватывают его и в мгновение ока водворяют на крышу.
– Ай, да орлы, ай, да молодцы, где же супостатам нас победить! – не успевает полковник закончить фразу, как следом оказывается наверху.
– Салют, – кричит Веснухин с террасы. – Салют вам, застенчивые орлы, россыпь золотая, потаенные богатыри земли русской!
Да, небольшая гипербола. В действительности картинка выглядела несколько иначе. Коня поднимали втроем. Можно сказать, на пределе возможностей. И дело не только в размерах животного. Арктур был напуган, ржал, пытался вырваться, сквернословил. Если быть честным до конца, ругались все. Громко и страстно. Случись на тот момент прохожий, он наверняка ускорил бы шаг, а лучше убрался бы восвояси. И уж точно покатился бы со смеху, когда бы ему сообщили, что перед ним самая, что ни на есть элита, лучшие на сегодняшний день представители практического агностицизма.
А всегда ли нужна сермяжная правда? А если к вышесказанному присовокуплю я еще и тот факт, что во время подъема Арктура прослабило, а прославленный кавалерист вместо салюта лишился чувств, точно какая-нибудь зыбкая барышня? Станем мы, обретя такое-то знание чище и выше? Окажемся ли в одном ряду с одухотворенным Петровым, Игорем, Веснухиным, Арктуром?
Вопрос риторический, ответ, стало быть, не предполагается.
Думаю так – истина и объективная реальность не всегда рифмуются. Может быть, я и не прав, не спорю. Не люблю спорить.
