Так что иногда пишу. Чаще всего для себя.
Лукавлю. Иногда лукавлю. Для себя. Но чаще пишу. Если не сплю – пишу.
Вот прямо сейчас пишу. Можно проследить за ходом моих мыслей. Если интересно, конечно.
Такая игра – вы следите за моей мыслью, я слежу за вами, за тем, как вы следите за моей мыслью, на самом деле, вместе читаем роман. Вы читаете – я шевелю губами.
Да, следует признать, сегодня важнейшей из всех наук для нас является психиатрия. Мысль не совсем моя. Точнее, мысль – моя, но по форме напоминает другую мысль другого человека. Наверняка догадались, о ком идет речь.
Сымитировав таким образом своеобразную вариацию на тему непреходящей злободневности, я попытался возвести содержание универсальной идеи в абсолют.
Надеюсь, содержание не вызывает у вас сомнений? Возьмите, к примеру, то и дело вспыхивающее на наших глазах безумие государств. Не только безусловно одушевленный человек, но также условно одушевленный социум, и, если вспомнить Помпею или Дамхан, экзистенциально одушевленная эйкумена, а также необитаемая часть мира и сам космос нуждается в том числе, и в первую очередь, в наблюдении психиатра.
По меньшей мере, в наблюдении.
Согласен, мысль попахивает атеизмом, потому, во всяком содержательном человеке обязана вызвать отторжение. Однако же возникла, и не на пустом месте. Стало быть, была допущена к озвучению. В качестве штриха. Или аккорда, если угодно.
Вероятнее всего – как некое предупреждение.
Ну, что же, пусть покуда остается в нотной тетради черновиком.
Коробка может иметь любые размеры. Хоть Вавилонской башни, хоть спичечного коробка. Главное – не отвлекаться.
Теперь прошу обратить внимание на эпиграф. Изволите видеть, инициалы Стравинского – И.И. а не И. Ф. Это – не опечатка. Речь в романе пойдет не о композиторе. Точнее, не только о композиторе. Хотя композитор выступит, безусловно. Было бы, согласитесь, чудачеством с таким-то заглавием, в перспективе разверзающихся возможностей, памятуя, и так далее.
Чудачеств бояться не нужно. Бояться следует не чудачеств.
Так что композитор Стравинский И. Ф. выступит непременно. И не только в качестве композитора, а также, в качестве своеобразного шелкопряда, связующего звена, путеводной звезды и, не пугайтесь, марева.
Вы обязательно поймете, что имел в виду автор, выдохнете с облегчением и даже обрадуетесь. Чуть позже.
Не исключаю катарсис.
Случиться катарсис может где угодно и когда угодно. Но мне отчего-то кажется, что ключевым фрагментом станет одна, прямо скажем, шокирующая каденция, где вступают колокольчики. Сами поймете, когда услышите.
