Стравинский | страница 129

Итак, у соратников нового Холмса концепция опережающей дедукции понимания не нашла. Зато в криминальной среде слух о выдающемся сыщике и его могучем открытии вызвал не то, чтобы панику, но изрядное волнение. Опасная слава С. разрасталась со скоростью звука и довольно скоро перешагнула все мыслимые и немыслимые пределы. Злоумышленники всех рангов, включая самый высокий, тот, о котором не только что никто не говорят, но никто и не знает, положили первейшей своей задачей за детективом денно и нощно следить, а при малейшей возможности ликвидировать. Как видите, подозрительность нашего героя вполне оправдана.

Исключительно благодаря звериному чутью и щучьей смекалке, притом, что слежка осуществляется при помощи самой изысканной техники, включая эхолоты и бескислородную медную катанку, ко времени повествования Павел Петрович все еще жив и относительно здоров. Под призыв репродуктора «Веселей, ребята, выпало нам…» потягивает компот в солнечной столовой, строит рожицы ребятишкам за окном, улыбается сдобной официантке Зое, пытается ухватить за бочок, когда та с бледным подносом проплывает мимо, мастерит из салфеток и зубочисток дикие фигурки… Наигрывает Навуходоносора. Это называется «наиграть Навуходоносора». Проверенный десятилетиями безотказный трюк, способный завести в тупик не только что преследователя, кого угодно. Один только С. знает, чего стоит ему, человеку бесконечно глубокому и сосредоточенному, в сущности, разведчику и водолазу, подобное лицедейство.

– Что же это за четверги такие, когда никто не открывает? – уже по дороге к дому Стравинского размышляет С. – Ну, что, Павел Петрович, вернемся к нашему ночному разговору? Пора, брат, пора. Устал, конечно. Но что делать, что делать? Так уж воспитали. Может быть, и не желали вырастить такую-то каланчу всем на обозрение, долдона, толоконный лоб, нелепого такого человека, Дон-Кихота Ламанчского, да уж теперь не переделать. И довольно об этом. Так на чем мы остановились? Только давай договоримся, эмоции в сторону. Не тянешь, уставать стал. Не тянешь, правы товарищи были. Эх, товарищи, товарищи… Ничего не проспал. Да, дольше обычного. И вчера тоже. И третьего дня. Это ни о чем не говорит. Какая старость? Никакой старости. Ни одного признака. Равноденствие, равномерность, размеренность, разум. Расчет. На часы не смотрел, нет. Как это, раскис? Была ночь, очень хотелось спать. Ночью люди что делают? Другие цели и задачи? А какова ваша цель, позвольте полюбопытствовать? Что вы в душу лезете? Лично я никогда в душу не заглядываю. Сам не заглядываю, даже если позарез надобно, и никому не позволю. Темно там, заблудиться можно. Оступиться или на ногу наступить. С Иваном Ильичом погори, он тебе расскажет. Вот именно. Иван Ильич. Стравинский. Откуда это имечко? Так просто Стравинским не назовут. Допустим, в случае Ивана Ильича еще можно понять. Все же альбинос. И психиатр. А этот, С.Р. откуда взялся? Теперь-то уж проснулся. Проснулся, проснулся. Здравствуй, день погожий! Здравствуй, солнце ясное! Веселей ребята, выпало нам! Забудь, гони эту песенку. Не время сейчас. Не время и не место. Посмотри, сколько хвостов нацеплял. Нет никого. Я бы заметил. И, пожалуйста, не отклоняйся. Не отклоняйся, не растекайся, не пыли, не жадничай. Не юноша уже, удержать столько нитей сразу не сможешь. Не юноша. И не Дон-Кихот. Какой Дон-Кихот? С чего ты взял? Пес облезлый. Нет, не годится. Нет, так не пойдет, не годится. Хвалить нужно, нахваливать нужно. Хвалить, нахваливать. Все тебе игрушечки. Никак остановиться не можешь. Мельники-разбойники. Не наигрался в детстве, вот и не можешь остановиться. Правы товарищи. Эх, товарищи! Кроты да муравьеды. Да, крот. Самый настоящий. Недавно. А, может, и давно. Знамо где. Под столом у Кутыкина, вот где. Под мусорной корзиной. Там, где линолеум загнулся. Жирный такой крот. Как сыр в масле. Сыр – образ конечно. Из другой оперы, конечно. Но как образ – вполне. В духе времени, так сказать. Теперь жир в почете. Сыр, масло, все такое, лоснящееся. Жирный такой крот, лоснится весь, в особенности когда солнышко выглядывает. Вот как теперь. И Кутыкин крот. Или муравьед. Что-то оно? Тогда крот. Лишаешь выбора. Выбора, маневра. Растекаюсь? Опять растекаюсь? Соберись. Сколько времени упустил! Детали, детали нужны, детали, улики. Думай, давай, думай. Песенку гони. Песенку эту гони. Что значит растерялся? Как такое возможно? Столько людей, целая толпа, люди, животные. Кто этот Стравинский? кто? Все эти люди, животные. Зачем? Ждал, что откроет? Кто откроет? Стравинский откроет?! Жулик этот? Да ты спятил, братец! Конечно, жулик. В лучшем случае педофил. Они теперь повсюду. Преимущественно латентные, но что это меняет? Педофил, он и есть педофил. Взять хотя бы этого черного танцора, шаркуна Джексона. Кто бы мог подумать? К слову, я сразу понял. Как только увидел, сразу заподозрил. Не просто так в склянке прятался, вакуумом дышал. Просто так не прячутся. Знаете, прятки – это не игра. Нет такой игры. К слову, американцы осудили его, не дожидаясь доказательств. В сущности доказательства не имеют принципиального значения. Все же молодцы эти янки, как-то узнали о моем методе. «Метод опережающей дедукции» называется. И вот, видите, уже внедрили. Понимаете, если танцор на самом деле и не совершал преступлений к моменту разоблачения, предположим, в чем я весьма сомневаюсь, просто так, бескорыстно любил детей, рано или поздно он все равно свернул бы на опасную лунную дорожку. Что и просматривалось в его танцах. Вы согласны со мной? По танцу тоже можно многое о человеке понять. И по имени. Вот что это за имечко, Стравинский, скажите на милость? А может быть, кличка? Не много ли Стравинских для Бокова? А если их не двое, а, скажем, шесть или восемь? Вот, кстати, восьмая квартира, не забыть. Банда. Или, того хуже, ячейка. А если звено? У Ивана Ильича братьев нет. Уж я бы знал, когда бы у него братья были. Я всё про него знаю. Да, сам он про себя ничего не знает, а я знаю. Работа такая. Он – обо мне все знает, я – о нем. Так, как-то, совместными усилиями бережем друг дружку. Сторонимся друг друга, но из поля зрения не выпускаем. В наше время линзу зачехлять нельзя. Ни в коем случае. Ладно, это уже лишнее. Проехали. Во всяком случае, двух Стравинских вычислил. Уже кое-что. Пока двух. А если их десять? Ну, считать-то, предположим, можно до бесконечности. Десять, одиннадцать, двенадцать. Молодец. Молодец? Молодец, молодец! Хвали, хвали, вдохновляет. Но, если начистоту, в голове пусто. Пустота. Нет. Пленка. Целлофан. Или полиэтилен. Пока будем плясать от того, что их двое. Притом, между собой они не связаны. Или связаны? Или это вообще один человек? А что, вариант. Глупость, конечно. Два человека – это два человека. Один человек – это один человек. Нога либо одна, либо две. Не забыть, разобраться с ногами полковника. Что там такое с этими ногами? Вот, кстати, деталь и парадокс. Да, дельце-то, похоже, серьезное. Серьезней, чем ты думаешь. Не дельце – помпа. Тоннель. Если так и дальше пойдет, боюсь, не уцелеть. Все равно вылью его. Как суслика из норки. И банду накрою. Ясное дело, такой отчаянный человек – девять пулевых ранений. Не два, не три – девять! Все, спёкся ты, братец. Уже хвастаться начал. Всё. Спать отправляйся, мемуар сочинять. Это ничтожное примечание пропускаем мимо ушей. Говорю же – похвала. Исключительно похвала. Ну, если, конечно, нужен результат. Так, возвращаемся к нашим бараном. Баранов, кстати, не было. Ни одного. Тоже деталь. На чем остановились? На старике? Согласен, старик-полковник подозрительный. Чертовщина с ним какая-то. И с ним, и с конем его. Зачем конь среди бела дня? Старик, как старик, соглашусь, но проверить надо. На всякий случай. Конь из головы не выходит. И что тебе конь? Боевой конь. Такого коня ни за что не расколоть. И старик ничего не скажет. Не трать времени даром. Как там песенка? Перестала? Нет? Гони ее. Прогнал? Хорошо. А вот и хвост. Добро пожаловать. Здрассьте. Давно не виделись. А я, грешным делом, думал, сегодня обойдется. Уважают, стало быть. Здрассьте. И улыбочка. Получите и распишитесь. Побежал, дурачок. Только пятки сверкают. Все, не отвлекаемся. На чем остановились? Ах, да. Простого человека искать нужно, вот что. Простодушного, простого. Вот такого же, как ты сам. По себе примеряй. Когда бы ты ни был сыскарем. Когда бы ты с удочкой сидел. Или в бане. Или в гараже мастерил. Или в столовке своей с Зоей в обнимочку. Вареники с вишней. Веселей ребята. Гони песенку-то, гони. Обманули их, простых людей-то. Видишь, как? Обещали не наказывать. Грешить приглашали, дескать, ничего вам за это не будет. И обманули. А обещали не наказывать. Теперь простой человек совсем оробел, потерялся. Иной – в тюрьме, иной – на кухоньке горькую пьет. Редко кто хорошим вором стал. Вором родиться надобно. Как и сыщиком. Им теперь отмщения хочется, а силенок-то уже немае. А так, конечно, подскажут, наведут, намекнут, сдадут. Кого надо, того и сдадут. Всех, кого хочешь. И это правильно. И это правильно. Ничего, переморщишься. А больше и рассчитывать не на кого. Остальные все в деле. Так что… Нахрапом действовать уже нельзя. Это ты себе на ус намотай. Не пройдет. Знаю, знаю тебя, рыло суконное, не удержишься. Дедовские методы хорошо освоил. По этой части отличник. Но такие трюки больше не играют. Чуть поддашь – сразу святых выноси. Хлипко все и неоднозначно. На ниточке. Истончилось всё. И усохло. Зябь. Вымираем мало по малу. Накушались. И мошек, и урюка. Надо же? как-то воспроизводимся еще. А так уже давно вымерли бы. Как птеродактили. В роддомах тоже черт знает что делается. Как они там, в этом пожаре? Пожар, именно, что пожар. В роддомах, да в полиции. Еще в школе. Школа – вообще омшаник. Ладно. Не растекайся. И, главное, ничего не обещай. Обещать не вздумай. Нам, простым людям, уже показали все, что можно, и белку, и свисток. Это должен быть обыкновенный разговор. И не по душам. Ни в коем случае. Так – ни о чем, о погоде. Трёп. Хорошо – если за стаканчиком вина… Помнишь, в восемьдесят втором, в Риге в кафешке португальский портвейн? Настоящий. Позже и к нам завезли. В пузатых таких бутылочках. Скажем, такая беседа. Какие дивные птички! Отродясь не видывал таких птичек. Часто к вам прилетают? А что за птички, как называются? Так я слышал, они, как будто вымерли. Нет? Что-нибудь в таком духе. Не знаете, откуда птички такие дивные прилетают? Из Анапы, вестимо. Каждый четверг прилетают. Сами по себе прилетают, без Стравинского. А к Стравинскому случайно заглянули, присесть отдохнуть. Вот, как только Стравинский прозвучал, тут тебе и карты в руки. В переносном смысле, разумеется. Как только Стравинский прозвучал, тотчас цап! Но осторожно. Разговор пусть дальше льется, журчит. Случайно не знаете, совершенно случайно, а кто таков Стравинский? Еще присовокупить, слышал, хороший, изумительный, прекрасный человек. Когда хвалят чужака, не любят, на дух не переносят. Даже если свой. А беседа тем временем льется, журчит. Выходит, кто таков не знаете? знаете? не знаете? И уж совсем случайно, не знаете, по какому случаю, по какой, то есть, причине он за дверью прячется? Может быть, нездоров? А ну, как нездоров, тихоня? Не захворал ли? И по какому случаю? Что-то совсем спрятался, тихоня, не знаете, в связи с чем? Непременно тихоню вставляй в каждой фразе. Тихоня для простого человека – что красная тряпка для быка. Если тихоня – непременно что-нибудь мутит, затевает. В представлении простодушного человека, такие-то тихони и обирают. Саранча. С виду неприметные, но их же тысячи, миллионы. Пестренькие, неприметные. Жуют себе, жуют втихаря. Жуют и множатся. Нам за ними, конечно, не поспеть. Но, пытаться надо. Что ты? Бездна. Колодец бездонный. Тоннель. Без лампочек. Внимание. Вон еще один маячит на той стороне. Делает вид, что собачку выгуливает. Такую собачку не то, что в дом, в зверинец не возьмут, побоятся. Улыбочка – получите и распишитесь. Слушай, сколько хвостов! Выходит, мы на верном пути. Теперь жди снайпера. Шутка. Кому ты нужен, пес облезлый? Здрассьте. Так, пора газету покупать. Что вам от меня нужно? Оставьте меня в покое. Во мне жизни – на понюшку табака. Шутка… Герани издохли. Надо бы горшки выбросить. Уже болотом попахивает… Что ты смотришь на меня, таращишься? Старенький старичок налопался пельменей, идет греться на солнышко, пузо отращивать. В январе? С ума ты сходишь. «Спорт», пожалуйста. На черта мне «Спорт»? Стоп! Кажется, тот самый дом. Не может быть! Похоже, что тот. Скажите, женщина, это что за дом? Вот ищу один дом. Там еще елки во дворе жгли. Вчера. Много народу собиралось, люди, животные. Не видели? Даже не знаю, как объяснить. Вроде праздника никакого не было. Обычный день. Вы, я вижу женщина простая, мне бы с вами поговорить. Нет? Ну, простите. Все равно спасибо. Улыбочка. И вам улыбочка, молодой человек. Здрассьте. Сколько же вас, ходочков? Что-то я такого внимания к своей персоне не припомню. Ну, что, тот самый дом. Ноги сами привели. Что и требовалось доказать. Вот и кострище. Не забыть собрать окурки. Не знаю зачем, положено. Улики. Спокойнее чувствовать себя буду, если соберу. Ритуал. Разложу на газетке. Зря я, что ли, газетку покупал? Это бесконечное